Ели халву, да горько во рту. Елена Владимировна Семёнова

Чтение книги онлайн.

      – Я тоже на это надеюсь. Вам шах, княгиня, – отозвался доктор, закуривая трубку.

      Елизавета Борисовна проворно проделала рокировку:

      – А как вам понравилась наша Машенька?

      – Милая девушка, но очень дичится. Кстати, ваш дядя дал мне ценные рекомендации по выслеживанию белой дамы.

      – Что вы говорите? Что ж, я не буду против, если вы её выследите. Мне порядком надоел этот цирк…

      – Любезная Елизавета Борисовна, вам не жаль рисковать моей жизнью? – шутливо осведомился Жигамонт.

      – У вас есть оружие, милый доктор?

      – Я врач, а не полицейский. Моё единственное оружие – моя трость.

      – Негусто. Но вы умеете стрелять?

      – Немного. Признаться, я лучше владею рапирой. В молодости один мой хороший друг давал мне уроки, и я оказался способным учеником.

      – Я предпочитаю револьвер клинку. И будьте уверены, милый Жорж, если эта белая тварь встретится мне, то я не промахнусь. У меня рука твёрдая, и глаз – верный. Шах!

      – Браво, княгиня! Вы пользуетесь тем, что я отвлекаюсь на беседу с вами.

      – А вы не отвлекайтесь. Я же не отвлекаюсь, – Олицкая отпустила собаку и вздохнула. – О моём сыне спрашивать не буду. Не один приличный человек не станет дурно говорить матери о её чаде… А других членов нашего семейства вы ещё, должно быть, не имели сомнительного счастья видеть?

      – Увы!

      – Ну, значит, за ужином увидите… Если бы вы знали, милый доктор, как они все мне надоели… Хоть бы Родя не уходил в монахи. Это будет для меня большим ударом.

      – А он знает об этом?

      – Напрямую я не говорила, но он не может не догадываться… Если Родя уйдёт в монастырь, то поместье после меня достанется этой своре старших детей моего мужа. Моего сына это не беспокоит. Он будет только рад избавиться от бремени лишнего имущества. И откуда в нём взялось это…

      В этот момент раздался гонг. Княгиня поморщилась, как от зубной боли. Она не любила громких звуков, и пронзительный звон, возвещающий время вечерней трапезы, раздражал её. Елизавета Борисовна поднялась, оправила тёмно-фиолетовое платье, набросила поверх дорогую шаль более светлого тона:

      – Идёмте, милый Жорж. К ужину у нас не принято опаздывать.