Название: Новая эра. Часть вторая
Автор: Наум Вайман
Издательство: Издательские решения
Жанр: Биографии и Мемуары
isbn: 9785448513879
isbn:
От Л:
Опять упрощаешь на мужской лад – поллюции – это снаружи, а у нас все внутри. Другая физиология. Я тоже удивилась, когда прочитала, поэтому и запомнила. Там еще было, что у вас это, как легкий приступ эпилепсии, судороги и т. д. … когда на роликах с тобой катаюсь, чувствую. А Р по ночам, как она говорит, вообще не спит. Вот я сейчас сделала открытие – м.б. поэтому у нее склонность к нифомании, помнишь, она даже больше мужчина, чем ты женщина…
«А то, что я писал их, будто зная, что речь мертва, история свершилась, придает особый ядовитый аромат наставшей безмятежности»…
Есть одаренные люди, которые, взяв нотный лист, могут не только пропеть мелодию, но и читать ноты с большим наслаждением, как книгу, иногда даже с большим наслаждением, чем если бы они слушали концертное исполнение… послушай Моцарта. Анданте. Так я чувствую наше «вместе».
Насчет поллюции я же взял в кавычки… Ну а ты уж чересчур «поэтизируешь» это несовременно. А что, слабо изложить протокольно: с кем – как – сколько раз?
Впрочем, это я так, по злобе. Не хочешь – не говори.
Чем занимаешься?
Фрагмент перевода Шабтая вышел. Кстати, не помню, ты читала?
Хочу теперь издать всю книгу. В «Гешарим».
23.3. Человек, переплетая нить своей жизни с нитями жизней других (кто с десятками, кто с тысячами, кто с миллионами), оказывается вплетенным в тот ковер жизни, который зовется его эпохой, его веком. Некоторые продолжают эту ткацкую работу до старости, потому век их долог, но все равно постепенно нити, с которыми переплелась нить его жизни, кто-то выдергивает из узора, заменяя другими, с которыми у него уже нет сцепления, ковер меняет рисунок, окраску, это уже не его ковер, не его время, не его «век».
24.3. Наконец, я разгадал загадку, вернее, получил однозначный ответ, на вопрос, мучавший меня еще с отрочества. Когда-то в детстве-отрочестве я смотрел по телевизору фильм, наверное, в серии «Жизнь животных» или «Клуб кинопутешествий», как львицы охотятся на детенышей буйволов, а также на слабых, больных и отставших. И что поразило меня тогда, что когда хищник нападает на особь из стада, то оно, в том числе и могучие быки, убегает в сторону, оставляя жертву на произвол судьбы, хотя по силе быков и коров стадо вполне могло бы защитить своего сородича. Эта сцена стала для меня символом трусости (мы врага бы на рога бы, только шкура дорога). Человеческое стадо, полагал я, должно вести себя иначе. Потом я часто убеждался, что и стадо человеческое, от маленьких коллективов до государства, ведет себя так же, только кроме трусости часто возникает и мотив личного, «шкурного» интереса. И теперь вдруг понял, почувствовал: каждый умирает в одиночку. Сородичей твоя смерть, если не обрадует, СКАЧАТЬ