Вот он буква в букву: «Подданым нашим, казаком тым, которые з замков и месть наших Украйных, без росказаня и ведомости на тое господарское и старост наших Украйных, зехавши, на Низу, на Днепре, в полю и на иных входах перемешкивают: маем того ведомост, иж вы на местцах помененых, у входах разных свовольно живучи, подданным цара турецкого, чабаном и татаром цара перекопского, на улусы и кочовища их находючи, великие шкоды и лупезства им чините, а тым граници панств наших от неприятеля в небезпечество приводите»[218]. В приведенном акте говорится лишь о том, что запорожские казаки «перемешкивают» на Днепре, на Низу и на полях. Но Днепр велик, а Низ и поле еще больше того: на Днепре, кроме Томаковскаго острова, в пределах Запорожья, было 264 острова. Таким образом, акт, приводимый Н.Н. Костомаровым, ничего не говорит о Томаковской Сечи, и потому год ее возникновения и имя основателя остаются нам неизвестны. Так же глухо говорит о Томаковской Сечи и польский историк Мартин Бельский в XVI веке: «Есть и третий такой – остров на Днепре, – который назывался Томаковка, на котором большей частью низовые казаки перемешкивают (niżowi kosaky miesczkiwaią), так как это было для них самое лучшее укрепление»[219]. У Эриха Ласоты и у Боплана о Томаковской Сечи совсем не находим никаких сведений: они упоминают о ней только как об острове на реке Днепре, причем Ласота не называет даже по имени этого острова, хотя не оставляет никакого сомнения в том, что он говорит именно о Томаковке. Он рассказывает, что, спускаясь вниз по Днепру, речная флотилия его миновала три речки Томаковки, текущие в Днепр с правой стороны и впадающие в него в том месте, где находится значительный остров[220]. Значительный же остров против устья речки Томаковки есть только один – одноименный с речкой. Боплан вовсе не видал острова Томаковки и говорит о нем только по рассказам, что это остров высокий, круглый, имеет вид полушара, в поперечнике не более одной трети мили, весь покрыт лесом, стоит более к русскому, нежели к татарскому берегу, и настолько открыт, что с вершины его будто бы можно видеть весь Днепр от самой Хортицы до Тавани; последние, однако, слова Боплана совершенно неправдоподобны, ибо это значит видеть с одной стороны за 50, а с другой – за 150 верст. Определенно о Томаковской Сечи говорит один только князь Мышецкий: он утверждает, что в древние годы здесь была Запорожская Сечь, где и «ныне тута знатное городище»[221].
Но если в конце XVI столетия на острове Томаковке и существовала Сечь, то уже в первой половине XVII века она была перенесена отсюда в другое место, остров же представлял собой в это время пустынное место, на котором часто находили себе приют разные лица, искавшие на низу Днепра широкого простора и скрывавшиеся от жестоких гонителей своей родины. Так, на остров Томаковку, в 1647 году, 1 декабря, бежал из тюрьмы села Бужина Богдан Хмельницкий со своим сыном Тимофеем, от преследования польских властей; здесь же произошло свидание Богдана Хмельницкого с Иваном Хмелецким, послом коронного гетмана Польши, Николая Потоцкого; посол
СКАЧАТЬ
<p>218</p>
Архив Юго-Западной Руси. Киев, т. І, ч. III, 20 ноября, 1568 г.
