Дети Робинзона Крузо. Роман Канушкин

Чтение книги онлайн.

      Но старуха останавливается. И внезапно протягивает Михе свой хлеб.

      – На, – говорит она ласково.

      – Не хочу, – отвечает Плюша, как в полусне. – Спасибо.

      – На. Вкусно.

      – Не хочу, – говорит Миха твердо. И чуть отодвигается. Словно уловив этот жест, Мама Мия наклоняется к мальчику.

      – Видел, да?

      – Что? – не понимает Плюша.

      – Видел, как об дерево?

      – Я не… – Плюша замолкает. Он чувствует, как бешено у него начинает колотиться сердце – такое сердцебиение у него впервые в жизни. Мама Мия делает еще шаг, пытается заглянуть мальчику в глаза, словно зовет, зовет куда-то, но Плюша лишь вжимает голову в плечи, отодвигаться от старухи.

      – Вкусный хлеб. Вкусный мальчик.

      – Отстаньте от меня! – Миха вскакивает. Еще чуть-чуть, и он ударит ее, старую безумную нищенку.

      В тени виноградника дремлет огромный пес, доживающий свой век, древний волкодав. Сейчас он открывает глаза и безучастно наблюдает за происходящим.

      – Ладно, – слышит Плюша голос Мурадкиного отца, и время снова втискивается в привычные контуры; голос звучит совершенно беззлобно. – Иди отсюда, старая ведьма.

      Старуха в капризном замешательстве, ей указывают на выход; старуха начинает хохотать, но на нее уже цыкают всерьез, и городской сумасшедшей ничего не остается, как убраться восвояси.

      – Дайте хоть монетку, – говорит она напоследок, – пять копеек на десять копеек…

      Ее все выпроваживают, но денег перед выходом дают. Старый волкодав, спавший в тени виноградника, поднимается и трусит за старухой.

      – Мишутка, ты чего так перепугался? – доходит до Михи. Добрая Мурадкина мама обнимает его за плечи, и кто бы знал, как ему сейчас нужно это прикосновение. – Ты чего, сынок, а?!

      И она вдруг делает что-то странное: откинув рукой Плюшины волосы, три раза плюет ему в лоб.

      Ночь. И Миша-Плюша знает, что темный силуэт, отделившийся от стены – это Мама Мия. Сейчас главное – не открывать глаз, но глаза, скорее всего, открываются сами: старуха стоит возле постели. Бледный лунный свет выхватывает из полумрака лицо, которое неожиданно кажется гладким, словно восковым.

      – Ты отказался есть мой хлеб, – говорит старуха и отрывает часть себя, кусок правого бока. – Посмотри…

      Она протягивает Плюше руку, и это действительно оказывается пахучий серый хлеб. Пахучий, будто только что из печи, но что-то в этом запахе…

      – За это ты отдашь мне самое дорогое, – предупреждает Мама Мия. – Сам отдашь.

      Она подносит руку ко рту и начинает есть свой хлеб, свою собственную плоть, она жует ее и становится все более голодной, ест и чуть ли не давится, и произносит с набитым ртом:

      – Или я съем тебя.

      Она жует: вкусный хлеб, вкусный мальчик. Жует: сам отдашь! Сам!

      Миша-Плюша плачет, кричит и… просыпается. СКАЧАТЬ