Страсти в неоримской Ойкумене – 1. Историческая фантазия. Михаил Огарев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      С утробным, хрюкающим звуком сраженная туша рухнула в уже порядком расплющенную коровью лепешку, где и осталась лежать, мучительно перебирая скрюченными ногами. Ханжал откатился в сторону замолчавшей Грациэллы, и она на него немедленно наступила.

      – А-хо, а-нодз!

      Я не был уверен, что разгоряченный Кербос послушается. Но он четко выполнил и эту команду: вернулся и встал возле моего бедра – оскаленной пастью по направлению к оставшимся в тылу врагам.

      Весь пьяный кайф с них уже сошел, но вместо ожидаемого испуга я увидел на двух искаженных физиономиях совсем иное, неприятное выражение. Это была не бессильная злоба обычных торгашей, случайно вспомнивших о своей гордости бывших имперских горцев, а тупая, тяжелая ненависть новых хозяев жизни ко всей остальной Вселенной, не желавшей укладываться в специфические рамки их убогого мышления – от разборок и до оттяжек.

      Всё встало на свои места, когда ближайший из мордоворотов неторопливо снял разорванный хитон, на несколько секунд повернувшись ко мне обнаженной спиной. До трех считается легко – и ровно столько вытатуированных куполов храма Дианы Эфесской разместилось на смуглой коже по диагонали от шеи до поясницы. А на левом мускулистом предплечье синей размазанной грязью отпечаталась многоконечная звезда – зловещая символика «ночного авторитета».

      Какая честь для захолустья! Три ходки в «зону» – а на вид этому хаму никак не больше тридцати.

      У меня тоже имелось, что ему показать. Когда господин авторитет завершил плавный поворот вокруг своей оси, его глазам предстало мое оголенное правое плечо. С татуировкой двуглавого орла, распластавшего свои крылья над извилистой голубой линией Тибра.

      Изображение и значение этой птицы он оценил сразу, что было заметно по тому, как резко поджались его губы под пышными черными усами. Еще секунда – и колх полностью овладел собой. Не отрывая своего бесстрастного взгляда от такого же моего, он почти без акцента медленно произнес:

      – Собак положено выгуливать в намордниках, уважаемый…

      Я понимал, что от манеры моего ответа напрямую зависит, сколь основательно утвердится это самое «уважение», и постарался кавказца не разочаровать:

      – А пёс бродячий. Однажды прикормили – вот он и выказал нам свою благодарность.

      Полное отсутствие иронической интонации лишь усилило насмешливый характер объяснения, к чему я и стремился.

      Как-то нехорошо поглядели на меня после этих слов. Будто сквозь прицел портативной баллисты. Провели языком под верхней губой, отчего усы свирепо шевельнулись, и все так же медленно довели до моего сведения:

      – Я запомнил тебя… колченогий. Очень хорошо запомнил! В самое ближайшее время мы снова встретимся. И раз и навсегда решим твою собачью проблему.

      – Как сильно сказано! – усмехнулся СКАЧАТЬ