Чертоги памяти. Джулиан Седжвик

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ пальца на левой руке – выглядит жутковато, но завораживающе. А если напьется, лучше обходить его стороной, мрачно говорил папа.

      Или Бьорн? Самый сильный из трех. Африканский сиротка, усыновленный шведами. Девяносто процентов времени молчит, скрытный, задумчивый. Говорят, надежнее его на трапеции ловиторов[11] не бывает. И все же даже в раннем детстве Дэнни знал, что на Бьорна подчас накатывают припадки неукротимого гнева. Мальчику накрепко запала в память виденная как-то сцена: доведенный до кипения расистскими насмешками одного не в меру нахального подсобного рабочего, Бьорн медленно сжимал здоровенный кулачище – пока наконец не прошиб одним ударом деревянную стенку фургона.

      А Джои? Все в нем яркое, все живое, острое. Рыжее пламя волос, быстрый и острый ум. Лучший актер из всей троицы, с отличной координацией. В свободное время увлекается паркуром[12] – и еще как увлекается! В какой бы город их ни заносила судьба, он непременно находил время погонять по улицам, бесшабашно взлетая по отвесным стенам и крутым лестницам. Азартный, рисковый парень с сильным французским акцентом – который он для вящего эффекта еще и подчеркивает, да так, что иной раз и слов не разобрать. Тот еще бедокур, говаривала Роза. Сколько раз он вдруг начинал импровизировать посреди отработанного номера, чтобы «придать огоньку» – что иной раз плохо кончалось. Ходили слухи, будто в юности он связался с молодежной шайкой своего родного городка Монпелье и отбыл срок в колонии для несовершеннолетних. Возможно, с тех пор-то у него и остались здоровенные бесцветные пятна старых рубцов на обоих предплечьях: не то ожоги, не то следы автокатастрофы.

      Дэнни встряхивает головой. Конечно, каждый из этой троицы ходил по краю, но он все равно не в силах представить, чтобы хоть кто-то из них вдруг захотел навредить папе. И маме. И все же за последние несколько лет в труппе порой возникали раздоры. В такие времена отец постоянно перешептывался с Дарко или Заморой, пытаясь притушить пламя, разгорающееся в фургонах и трейлерах, сбившихся вокруг циркового шатра.

      Может, эти неприятности были куда сильней, чем мне казалось. Жаль, я в них не вникал.

      Вспомнить бы! Напрячься и вспомнить!

      Папа свято верил: все, что ты когда-либо видел, слышал, пробовал и чувствовал, откладывается где-то в памяти. Любое слово, любой зрительный образ, любая мимолетная мысль заперты в огромном темном лабиринте, состоящем из стеллажей, шкафов, коридоров и потайных комнат.

      «Память – это сокровищница, – говаривал он, – только вот свет там горит не всегда. В глубинах ее темно, а иной раз в темноте рыщут чудовища. Не забывай о Минотавре!»

      Но если тебе хватит отваги, ты можешь спуститься в эти сумрачные чертоги, осветить их – и тогда твари, что таятся в тенях, подслеповато щурясь, выйдут на свет.

      И я наберусь отваги, думает Дэнни. Не перестану рыться в памяти, выискивать забытое, запихнутое в самый дальний угол.

      Он старается СКАЧАТЬ