Не стреляйте белых лебедей. Борис Васильев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ не уловил ставшего уже зловещим рефрена. Он был очень горд справедливо заслуженной похвалой и собственной инициативой, которая позволила в неприкосновенности сохранить муравейник, случайно попавший в колею коммунального строительства. И поэтому разъяснил с воодушевлением:

      – Чего зря зорить-то? Лучше я кругом окопаю…

      – А где я тебе кривые трубы возьму, об этом ты не подумал? На чьей шее я чугунные трубы согну? Не сообразил?.. Ах ты, растудыть твою…

      Про петлю вокруг муравьиной кучи прораб растрезвонил всем, кому мог, и проходу Егору не стало. Впрочем, он еще терпел по великой своей привычке к терпению, еще ласково улыбался, а Колька ходил сплошь в синяках да царапинах. Егор сразу заметил синяки эти, но сына не трогал: вздыхал только. А через неделю учительница пришла.

      – Вы Егор Савельич будете?

      Нечасто Егора отчеством величали, ох нечасто! А тут – пигалица, девчоночка, а – уважительно.

      – Знаете, ваш Коля пятый день в школу не ходит.

      – Как так получается?

      – Наверное, обидел его кто-то, Егор Савельич. Сначала он дрался очень, а потом пропал. Я его вчера на улице встретила, хотела расспросить, но он убежал.

      – Неуважительно.

      – Вы поговорите с ним, Егор Савельич. Поласковее, пожалуйста: он мальчик чуткий.

      – Конечно, как водится. Спаси бог за беспокойство ваше.

      Поздним вечером, когда в окнах засветились телеэкраны, Егор застал Кольку в сараюшке. Колька было прикинулся спящим, засопел почище поросенка, но отец будить его не стал, а просто сел на топчан, достал кисет и начал скручивать цигарку.

      – Учителка твоя приходила давеча. Обходительный человек.

      Примолк Колька. И поросенок тоже примолк.

      – Ты ее не тревожь, сынок, не беспокой. У ней, поди, и без нас хлопот-то.

      Повернулся Колька, сел, глаза вытаращил. Злющие глазищи, сухие.

      – А я Тольке Безуглову зуб вышиб!

      – Ай, ай! Что же так-то?

      – А смеется.

      – Ну, дык и хорошо. Плакать нехорошо. А смеяться – пусть себе.

      – Так над тобой же! Над тобой!.. Как ты трубы гнул вокруг муравейника.

      – Гнул, – сознался Егор. – А что чугунные-то не гнутся, об этом не додумал. Жалко, понимаешь, мурашей-то: семейство, детишки, место обжитое.

      – Ну а что, кроме смеху-то, что? Все равно ведь канаву спрямили – только зря ославился.

      – Не то, сынок, что ославился, а то, что… – Егор вздохнул, помолчал, собирая в строй разбежавшиеся мысли. – Чем, думаешь, работа держится?

      – Головой!

      – И то. И головой, и руками, и сноровкой, а главное – сердцем. По сердцу она – человек горы свернет. А уж коли так-то, за-ради хлебушка, то и не липнет она к рукам то. Не дается, сынок, утекает куда-то. И руки тогда – как крюки, и голова – что пустой чугунок. И не дай тебе господь, сынок, в месте своем ошибиться. Потому место все определяет для сердца-то. А я тут, видать, не к месту пришелся: СКАЧАТЬ