Путь русского гангстера. Легенды лихих 90-х. Михаил Орский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ убийство. Когда я немного отошел от уколов, стал задавать Грише, мучившие меня вопросы: «Может ли Вор советовать мне признаться в кражах?» Ну и поделился всеми странностями в поведении Курского Дипломата.

      – Сынок, это не ВОР, это блядина, – четко сказал мне Гриша.

      В Лямбурге меня бросили в ту же хату. И уже вечером я нахамил Курскому. А его каждый день вызывали на уколы. Въедливый хозяйственник шепнул мне, что в бане спецом рассматривал его тощую задницу, но следов от уколов не обнаружил. По его мнению, под предлогом процедур сексот ходил на встречи к операм. Самозванец почти сразу смог маякнуть операм, что я перестал воспринимать его как Вора. Буквально на следующее утро меня закрыли в изолятор. Якобы я обматерил молодую надзирательницу, за большую жопу прозванную Фюзеляж. Это дама мне не казалась подлой, а, напротив, даже приятной и миловидной. Словом, я был вдвойне обескуражен. (Что такое карцер оренбургского острога я расскажу позднее.) Отсидел максимальные для еще не осужденных 10 суток, поднялся в камеру. Не прошло и двух часов, как меня снова опускают в кандей. На этот раз донос написала жирная тварь Эльза Кох. Тут уж я не удивился и не расстроился. Еще та пропадлина! Опера ясно давали понять, что если я попробую «раскачать» Курскому, меня сгноят в старых монастырских подвалах, ставшими карцером оренбургского централа.

      Пользуясь случаем, я искренне, от всей души желаю сдохнуть узаконенному садисту оперу Ковшову и надзирательнице Эльзе Кох.

      После двадцати суток карцера, в камере меня встречали как именинника и героя. Самозванец Курский называл меня терпигорцем и бродягой. Стал отдавать мне масло и компот. И я, скотина, повелся на эту мякину. Ну, не захотел больше страдать ради его разоблачения. Пошел по пути наименьшего сопротивления. Я знал, кто он. А он знал, что я знаю. И мы как бы заключили условный пакт о ненападении. Самозванец прекратил изводить меня россказнями про несчастного крадуна Зота. Напрочь забыл о своих советах сознаться в кражах. Вообще стал со мной подчеркнуто уважителен: «Ты теперь каторжанин, бедолага! Хапнул горя!» Через месяц он освободился прямо из камеры. Последнее, что я о нем слышал: Николай Иваныч попытался сунуться к родственникам расхитителя, что-то там выкружить, и его там здорово побили.

      Встретились бы мы сейчас, я бы не стал его карать. Одного мусоренка с «тройки» я поймал на свободе в Новотроицке. Поколотил. Ничего мужского. Визжал, как свинья. А Курский Дипломат… Во-первых, ему уже девяноста два года, если жив курилка. Во-вторых, спрашивать надо было тогда… А я малодушно предпочел без несчастья досидеть до приговора.

      На всякий случай пишу его полное имя. Может, встречал кто? Миненков Николай Иванович. А другим стукачам, Гене Кузнецову и Андрею Буряку, сейчас лет по 50–60, если не сдохли, подонки.

      Приговор

      Через полгода состоялось судебное заседание. Мне запросили было особый режим. Но моя адвокатша Евгения Григорьевна Пастернак билась за меня, как разъяренная СКАЧАТЬ