Солдаты Апшеронского полка: Матис. Перс. Математик. Анархисты (сборник). Александр Иличевский

Чтение книги онлайн.

      Королев старался не баловать по садам, хотя всё время была охота поживиться клубникой, грушовкой. Неизменно держался реки. Идя по берегу, продирался через заросли ежевики, набирая полные горсти, вымазываясь черным ягодным соком. Припадал перед родничками, со дна которых дымились фонтанчики песчинок. Подымался в крапиве к разрушенным церквям, встречавшимся над берегом, интересовался остатками росписи, вглядываясь в череду бледных лоскутов. Копался в мусорных горах кирпичного крошева, штукатурки, пробовал подняться по обрушенной лестнице на хоры. Возле развалин однажды обнаружил каскад заросших прудов, где, опасаясь местных, поставил вершу на карася…

      На подступах к Коломне выбрался в Черкизово, купил фруктового кефиру, буханку черного, пообедал на понтонном мосту. Прогулялся по деревне. В церковь заходили старухи, деловито управлялись с костром свечей: сплавляли огарки, тушили, переставляли, соскребывали с латунных тарелочек сталагмиты воска. Зашел и он. Постоял, не зная, куда девать руки с хлебом и пакетом кефира. Ему неясно было, почему в церкви так темно, так тускло льются свечи перед образами. Вдруг толпа расступилась, пропуская священника, размахивавшего кадилом, и он увидел покойника. Лицо его было закрыто черным капюшоном. В стороне стояла крышка гроба. На ней к материи аккуратно были приклеены створки перловиц, составлявших косой Андреевский крест.

      Королев поспешил уйти из церкви.

      У притвора разговаривали две женщины.

      – Димитрия болящего отпевают, из Москвы люди приехали, – со значением говорила одна.

      – Клав, а кто это – Димитрий? – спросила другая, потуже затягивая косынку.

      – Святой был человек, в Песках жил. Сорок лет парализованный лежал. За людей молился, – отвечала ей первая, косясь на Королева. – А в церковь, парень, с кефиром нельзя. Иди с Богом, – посоветовала она ему.

      XLIX

      С холодами Королев вернулся в Москву, в Долгопе столкнулся с однокуром, тот обещал, что возьмет его потихоньку в сборочный цех – скрутчиком: свинчивать компьютеры, корпуса, детали – тайваньская контрабанда, пятьдесят долларов зарплата.

      Так прошла зима. И склад, и сборка осуществлялись на втором этаже автоматической телефонной станции. Спал на стеллажах, за стойками с довоенными коммутаторами, находящимися на музейном хранении. Иногда вынимал штырьковые клеммы проводков в допотопной матерчатой изоляции и долго переставлял по гнездам, наугад составляя номер набора, бормоча: «Алё, барышня? Будьте добры 25–38 АГУ». Переставлял и буркал: «Соединяю». И подождав, отвечал, чуть бодрее: «У телефона».

      Ему нравились захламленный простор нового жилища, бесприкаянность округи, ноябрьская холодрыга и распутица Дегунина, белизна заснеженных пустырей, ступая по которым, превращаешься в точку, маячком выхватывающую впереди гурьбу голубей, СКАЧАТЬ