Безнадежные войны. Директор самой секретной спецслужбы Израиля рассказывает. Яков Кедми

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ что, если Советский Союз нападет на Израиль, я, считающий себя гражданином Израиля и желающий жить в Израиле, буду защищать свою страну от них. «А если Израиль нападет на Советский Союз?» – продолжал сотрудник органов. Я ответил: «Любая необузданная фантазия должна иметь какие-то границы. Не думаю, что Израиль заинтересован в том, чтобы напасть на Советский Союз, но в любом случае в вашей армии я служить не буду». Они сказали, что, если подобная проблема возникнет, они будут действовать в соответствии с законом. Я ответил: «Вы действуйте по закону, а я – по своему усмотрению». В конце беседы они объявили: «Ваша просьба останется без удовлетворения. Поскольку нет оснований для выдачи визы на выезд и лишения вас советского гражданства, вы должны вести себя как все остальные граждане. Мы советуем вам прекратить ваши выходки и вернуться к нормальной жизни. В Израиль вы не выедете, а неприятностей не оберетесь». На этом мы расстались.

      Я пытался подвести итоги беседы и позже не раз мысленно возвращался к ней. Она меня ободрила и наполнила уверенностью в своих действиях. Мои предположения оказались правильными. Вместо того чтобы жестко пресечь мои действия, власти пустились в разбирательства и дискуссии со мной. Я объяснял это слабостью системы, поняв, что власть не так уж всесильна. В споре со мной мне не предъявили серьезных аргументов. Я вспомнил заявление премьер-министра Косыгина, которое он сделал во время визита в Европе: Советский Союз не препятствует выезду граждан, желающих эмигрировать на Запад. Я подумал, что, если Косыгин был вынужден сделать такое заявление, это означает, что власти боятся общественного мнения на Западе и пытаются скрыть запрет на эмиграцию из СССР. И тут мне окончательно стало ясно, что ахиллесова пята власти – это опасение за свою репутацию на Западе.

      Я вспомнил рассказ о Ленине, который мы учили в школе. В молодости Ленин оказался на допросе в царской охранке. Следователь спросил его: «С кем воюете, юноша? Перед вами стена». Ленин ответил: «Верно, стена. Только гнилая. Пальцем ткни, и развалится». Я верил, что стена, которая стоит передо мной, тоже гнилая, только не многие знают об этом. Я понял: путь к успеху в том, чтобы советские власти побоялись нанести ущерб международному авторитету страны. Тогда я задумался, как донести до западной общественности историю своей борьбы за выезд из СССР. Я сознавал всю опасность такого шага, но уже перешел свой Рубикон, и у меня не оставалось иного выбора, кроме как обострить борьбу. Я расценил беседу в ОВИРе как попытку властей понять, что происходит, откуда взялось само явление и как с этим бороться. С одной стороны, они знали о моих контактах с евреями и видели, что мой случай единственный в своем роде. С другой стороны, они не могли понять, как в нормальной, законопослушной советской семье вдруг у кого-то возникает желание уехать в Израиль. Мне тогда было около двадцати, и открытые прямые беседы граждан с сотрудниками КГБ не были распространенным явлением. Их попытка выяснить СКАЧАТЬ