Обломов. Иван Александрович Гончаров

Чтение книги онлайн.

      “Примите, дескать, ваше превосходительство, отеческое участие и взгляните оком милосердия на неминуемое, угрожающее мне ужаснейшее несчастие, происходящее от буйственных поступков старосты, и крайнее разорение, коему я неминуемо должен подвергнуться, с женой и малолетними, остающимися без всякого призрения и куска хлеба, двенадцатью человеками детей…”

      Обломов засмеялся.

      – Откуда я наберу столько ребятишек, если попросят показать детей? – сказал он.

      – Врешь, пиши: с двенадцатью человеками детей; оно проскользнет мимо ушей, справок наводить не станут, зато будет “натурально”… Губернатор письмо передаст секретарю, а ты напишешь в то же время и ему, разумеется со вложением, – тот и сделает распоряжение. Да попроси соседей: кто у тебя там?

      – Добрынин там близко, – сказал Обломов, – я здесь с ним часто виделся; он там теперь.

      – И ему напиши, попроси хорошенько: “Сделаете, дескать, мне этим кровное одолжение и обяжете как христианин, как приятель и как сосед”. Да приложи к письму какой-нибудь петербургский гостинец… сигар, что ли. Вот ты как поступи, а то ничего не смыслишь. Пропащий человек! У меня наплясался бы староста: я бы ему дал! Когда туда почта?

      – Послезавтра, – сказал Обломов.

      – Так вот садись да и пиши сейчас.

      – Ведь послезавтра, так зачем же сейчас? – заметил Обломов. – Можно и завтра. Да послушай-ка, Михей Андреич, – прибавил он, – уж доверши свои “благодеяния”: я, так и быть, еще прибавлю к обеду рыбу или птицу какую-нибудь.

      – Чего еще? – спросил Тарантьев.

      – Присядь да напиши. Долго ли тебе три письма настрочить? – Ты так “натурально” рассказываешь… – прибавил он, стараясь скрыть улыбку, – а вон Иван Алексеич переписал бы…

      – Э! Какие выдумки! – отвечал Тарантьев. – Чтоб я писать стал! Я и в должности третий день не пишу: как сяду, так слеза из левого глаза и начнет бить; видно, надуло, да и голова затекает, как нагнусь… Лентяй ты, лентяй! Пропадешь, брат, Илья Ильич, ни за копейку!

      – Ах, хоть бы Андрей поскорей приехал! – сказал Обломов. – Он бы все уладил…

      – Вот нашел благодетеля! – прервал его Тарантьев. – Немец проклятый, шельма продувная!..

      Тарантьев питал какое-то инстинктивное отвращение к иностранцам. В глазах его француз, немец, англичанин были синонимы мошенника, обманщика, хитреца или разбойника. Он даже не делал различия между нациями: они были все одинаковы в его глазах.

      – Послушай, Михей Андреич, – строго заговорил Обломов, – я тебя просил быть воздержнее на язык, особенно о близком мне человеке…

      – О близком человеке! – с ненавистью возразил Тарантьев. – Что он тебе за родня такая? Немец – известно.

      – Ближе всякой родни: я вместе с ним рос, учился и не позволю дерзостей…

      Тарантьев побагровел от злости.

      – А! СКАЧАТЬ