Монастырь Эстебан Бланкес. Владимир Васильев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ я с некоторым унынием. – Это страх, Мануэль Мартин Веласкес. Обычный страх, который тебе трудно пересилить».

      А вдруг – не обычный? Никто в Картахене не осмелился бы назвать меня трусом. А если и осмелился бы – это была бы неправда. Но сейчас я ничего не мог с собой поделать.

      Легкий шорох за спиной вернул меня к действительности; рука незаметно скользнула под плащом к перевязи, и прохладный металл ножа мгновенно придал мне уверенности.

      Медленно-медленно я обернулся, ожидая новых звуков, но за спиной было тихо.

      Собака. Или волкособака – тощий длинноногий зверь с голодным ненавидящим взглядом глядел на меня из-за мусорной кучи. Из пасти его свисало что-то похожее на грязный лоскут.

      Я мягким движением выпростал руку из-под плаща. Если собака всего одна – она мне не страшна.

      Мое движение спугнуло эту тварь, она как-то неловко, бочком отпрыгнула от кучи. Я опять шевельнулся, и собака пустилась наутек, поджав тонкий, почти крысиный хвост. Добычу свою она уронила, и не похоже, чтобы сильно жалела об этом.

      С минуту я провожал ее взглядом, пока пегая спина не потерялась на фоне пестрых отбросов городской свалки.

      Свалка рядом с заброшенным монастырем – странное место, не правда ли? Не оттого ли покинули эту обитель монахи-последователи Эстебана Бланкеса, что рядом стала неудержимо разрастаться вонючая свалка? Этот печальный, но закономерный итог человеческого существования?

      Везде, куда приходит человек, вскоре начинают возникать свалки и мусорные кучи.

      Оставив в дорожной пыли отпечатки сапог, я дошел до места, где недавно стояла собака. Почему-то мне захотелось взглянуть – что же она жевала перед тем, как испугаться меня?

      Действительно, тряпка. Грязная и, по-моему, недавно изрядно намокшая. Вряд ли от собачьей слюны. Я брезгливо расправил этот лоскут носком сапога – под темными наслоениями угадывалась плотная ткань, похожая на материал летнего плаща или куртки. Ткань простая, без рисунка; лоскут был неровно оборван и в нескольких местах продырявлен. Причем это не были следы уколов шпагой или ножом. Ничего общего это не имело и с собачьими зубами – такие треугольные рваные дыры остаются, только если ненароком зацепиться полой плаща за что-нибудь острое и, не заметив этого, рвануть. Хрясь! И готова дыра, проклятие ленивого холостяка. И с дырой ходить стыдно, и зашивать неохота.

      Я сокрушенно вздохнул. Ну не люблю я чинить одежду, с детства не люблю, хотя приходится очень часто. Не люблю, несмотря на то, что мать моя была швеей, и хорошей швеей. Отбоя не знала от заказчиков. Благодаря ее неплохим заработкам я и не стал подзаборной шпаной, как большинство сверстников, а получил кое-какое образование.

      На нашей улице читать умеют три человека. Один из них – я.

      А может, оттого я и не выношу вида иголки с ниткой, что насмотрелся этого вдоволь еще в детстве и теперь от одного вида портняжных ножниц меня воротит? Не знаю…

      Кстати, о портняжных ножницах. Жену одного моего клиента убили такими. Если вздумаете кого-нибудь СКАЧАТЬ