Именины сердца. Разговоры с русской литературой. Захар Прилепин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ могу ответить на этот вопрос. Мне бы, конечно, хотелось, чтобы они вернулись.

      – А пока вы безжалостно извлекаете куски из старых романов и украшаете новые. Я находил целые главы из романа «Время полдень» в романе «Последний солдат Империи».

      – Я это делаю. Инкрустирую. Я не хочу, чтобы они умерли.

      – Вы же рвете их на части!

      – Новая эстетика: римейки.

      – Последний ваш роман, написанный в реалистической манере, «Надпись», 2005 года. (Наряду с «Местом действия» и «Дворцом» это любимейшая моя книга.) Будут еще романы реалистические, после «Надписи»? И почему, выбрав этот жуткий, босхианский стиль, вы все-таки решили написать такой пронзительный, ясный роман, как «Надпись»?

      – Жуткая эстетика, колесо образов, что присутствуют в «Последнем солдате Империи», «Господине Гексогене» и так далее – все это замечательно подходит для описания сегодняшней кафкианской реальности, но совершенно не годится для описания сокровенного, святого, драгоценного. С помощью этой эстетики не пишут бабушку, или маму, или ребенка. Поэтому копился во мне нереализованный опыт. И этот опыт я восполнил «Надписью», романом, написанным в классическом стиле. Хотя и в «Надписи» достаточно много новаций.

      – Однажды я общался с вашим сыном. И с удивлением узнал, что он почти не читал книг отца.

      – Я отвечаю ему тем же – я очень мало его книг читаю. (Смеется. – З.П.).

      – Я читал, что ваша мама собирала все ваши книги – у нее были любимые?

      – Нет, конечно. Она просто коллекционировала. Смотрела на эти книги как на продолжение своего сына.

      – Внешний вид книги – это важно для вас?

      – Очень важно. Я эстет и даже какой-то шизофреник в этом смысле. У меня есть любимое издание «Крейсеровой сонаты». Этот роман вышел одновременно большим тиражом – в издательстве «Ад Маргинем» – и малым, в 500 экземпляров, очень дорогим и красивым, в котором я использовал свои лубки – мистические, яркие картинки.

      – В романе «Политолог» в одном из героев по фамилии Дышлов легко узнается Геннадий Зюганов. И получился он, прямо скажем, весьма жалким, а порой и мерзким. А ведь в свое время вы славили его в своих газетных передовицах в качестве вождя оппозиции. Потом, видимо, пришло разочарование. Как складываются сейчас ваши отношения с Зюгановым?

      – Наши отношения никак не складываются. Мы не общаемся. У нас не было никакого объяснения. Я по-прежнему не хочу говорить, что Дышлов – это Зюганов, это нечто литературное, хотя все достаточно прозрачно.

      В романе я пытаюсь изобразить коллизию, которая по существу привела партию к катастрофе, вырождению ее, проигрышу на последних выборах. Она не должна была проиграть на последних выборах. У нее был ресурс, в том числе организационный, финансовый. И то, что партия проиграла, – я считаю, это вина руководства, самого Зюганова.

      Я не имел права судить дела партии на протяжении всех предшествующих лет – и в 93-м, и 96-м. Но это переполнило чашу моего терпения.

СКАЧАТЬ