Аппендикс. Александра Петрова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ И где вообще он ее находил? Или, может быть, он захлебнулся слезами?

      До того как закрыть за собой дверь, я посмотрела на него еще раз. Он косил на меня, повернувшись вполоборота. А я уже перешагнула через порог светлого зала, который все эти боксовые месяцы мне казался сном и где теперь, ослепнув от света, оставляла друга, но все продолжала, оглядываясь, придерживать тяжелую дверь. Сперва Летун был виден в ее проеме. Потом лишь в узкой щели. Крестовине черной тени на полу, падавшей от рамы окна, и желтым квадратам, отражающим солнечный блеск стекол, до него не хватало лишь нескольких сантиметров. Дверь продолжала закрываться, и дальше отражения окна уже не было видно, а он еще был. Потом от него остались только часть гривы и лицо, а еще чуть позже – только голубой глаз.

      Внутри меня вырезался контур Летуна, он угодил прямо в легкие с их синими горами и, словно эхо, долетел до самого нутра.

      Зачем мне эта страна, если там не будет его? Моя мама нашла меня, но за это мне нужно было расстаться с ним.

      «Надо оставлять игрушки, когда уезжаешь из больницы, ведь другие дети остаются!» – сказали мне опять сверху.

      Я шла по бесконечным высоким коридорам, спускалась вниз по множеству мраморных ступеней, пока, наконец, не открылась последняя дверь и я не увидела стволы деревьев в саду. Теперь, чтобы посмотреть на их ветви, мне пришлось запрокинуть голову.

      Мама держала меня за руку, которая помнила рельеф морды Летуна, но я крепко сжимала его и во втором кулаке, засунутом в варежку. Теперь он навсегда должен был сохраниться на моей ладони.

      Я резко вдохнула в себя мартовский, сверлящий холодом воздух, и голова закружилась совсем не так, как от больничного кислорода.

      Ольга

      Так же и здесь узнаю я черные нити судьбы,

      потянувшиеся с рожденья,

      черные нити шерсти овечьей моих неурядиц.

Овидий. Тристии

      – И до сих пор помнишь? Ну и кто же ты после этого, как не жадина? – послышался мне голос Оли.

      – Да нет же, – попыталась я оправдаться, – просто эта лошадка была проводником любви и жизни для одинокого ребенка.

      – Ха-ха, ну и слова, – хмыкнула Оля. – Почему же, если эта деревяшка была проводником, ты не могла ее заменить на нематериальный образ?

      – Но ведь мне было только три года.

      – О’кей, – и верхний железный жевательный зуб Оли блеснул неодобрительно, – но сейчас-то почему обременяешь нас такими воспоминаниями? Не знала, что ли, что надо делиться? Всем-всем. Тем, что уже есть, и тем, что только намечается. Жизнь – бесконечный обмен, органами своими поделись, пока они у тебя здоровые. Дети в африках от жажды высыхают, от голода на них обвисает кожа, как на изможденных слонах из Ленинградского зоопарка, а ты развела тут нюни о своем потерянном детстве. Ведь сама знаешь, что китайчата, трудясь для тебя на фабриках, вместе с нитками оставляют в одежде кусочки своей ткани, раня себя до крови. Маленькие сомалийцы, засиженные СКАЧАТЬ