и все прочее из той же серии, и у всех вроде бы все складывалось благополучно: устав зловредствовать, подросшие и возмужавшие мато в свое время ушли и больше никто их не видел, и только не наладилось что-то там с ничем абсолютно до того не выделявшимся среди всех Батутом. Батут ничуть не стал выдержаннее, нисколько не огорчился отсутствием единокровных партнеров по греховодству, благоразумно решив, что солнце везде светит одинаково, места развернуться хватит и здесь, набрал где-то таких же беспутных воинов безделья, прекрасно изучил повадки людей и теперь ведрами хлестал крайне дефицитное в наших краях обогащенное молоко. Батута можно было встретить не часто, но всегда в самом неподходящем месте, одуревшим от продолжительного отдыха. Он глядел мимо тебя, как смотрят на продолжение своего неприятного сна, через неимоверное усилие приподнявшись с травы и как бы нигде ничего толком не видя. Я предпочитал с ним не связываться. Человек сам по себе трогал в самую последнюю очередь его, большого знатока по части продолжительного отдыха, ничего не любившего так, как продолжительный отдых, здоровый, крепкий сон и спелые яблоки: круглые, крупные, с наглядно обозначенными по меридианам солнечными прожилками, удушливо пахнущие, сочные и чтоб они хрустели. Яблоки, понятно, на Конгони в чистом виде не росли, поэтому он вечно отирался где-нибудь поблизости от экспериментальной станции голосемянников. Однажды там прямо при мне в административный бокс вся в слезах прибежала молоденькая младший научный сотрудник (та, что уж из совсем младшеньких), от нее поначалу ничего нельзя было вразумительного добиться, она только прерывисто всхлипывала, указывая всем пальчиком на бронированную дверь аварийного погружения, потом, не переставая всхлипывать, выбежала наружу, и мы все, кто в чем был, за ней – кто-то по пути успел даже на всякий случай задействовать центральную систему периферийной защиты.
В дальнем конце одного из многочисленных открытых загонов и загончиков с произраставшими там агрокультурами, за зарослями и завесями каких-то не то заградительных, не то маскирующих сетей младшая научная сотрудница уже сидела на корточках, горестно склонясь, водя перед собой ладошкой по взрыхленной, чуть увлажненной земле, робко поросшей невзрачной сорной травкой и заботливо помеченной кое-где цветными проводками. Как стало ясно из сбивчивых объяснений, здесь призвана была произрастать чрезвычайно капризная поросль-гибрид типа симбиотической ассоциации, над которой бились едва ли не три года общими усилиями и которая наконец-то вроде бы дала о себе знать жизнеспособными спорами. И даже не капризная поросль-гибрид здесь должна была произрастать – наполовину готовая уже диссертация, с далеко, прямо сказать, идущей перспективой и просто смысл всей научно-исследовательской жизни убитого горем сотрудника. Посидев тоже на корточках, поводив ладонью по земле с отчетливыми
СКАЧАТЬ
