Годы безвременья. Сломанные судьбы, но несломленные люди!. Николай Углов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ цифра для того времени для всех освобождаемых районов Союза! И вдруг ни с того, ни с сего принимается решение на высшем уровне о депортации целого народа! Депортация началась 2 ноября 1943 г. Было выселено 69 тысяч 267 чел. в Казахстан, Таджикистан, Иркутскую область и на Дальний Восток. Сталин безжалостно раскроил территорию КАО. Вся территория области (9 тыс. кв. км.) была поделена между Ставропольским краем (Зеленчукский р-н, Усть-Джегутинский), Краснодарским краем (Преградненский р-н) и Грузинской ССР (Учкуланский и Микояновский р-ны). Столица КАО – г. Карачаевск, был переименован в г. Клухори. 14 ноября 1989 года Декларацией Верховного Совета СССР были реабилитированы все репрессированные народы. Политике клеветы, геноцида, режима террора, насилия пришёл конец! 3 мая в Карачаево-Черкессии объявлено Днём возрождения. Именно в этот день пришёл в 1957 году первый эшелон в Черкесск из депортации.

      Шло лето 1944 года. Как-то матери не было долго с работы, мы были голодны, сидели на скамейке перед домом, всё глядели в сторону госпиталя (он находился напротив-на горе), ожидая мать. Уже темно на улице и моё терпение заканчивается.

      – Пойдём к матери сами

      – предлагаю Шурке. Он отказывается. Я пошёл потихоньку один, по серпантину поднялся к первому большому зданию. Красивые аллеи, небольшой свет, тихо играет музыка. Меня кто – то увидел, наклонился, спросил, куда я иду.

      – К маме.

      – А как фамилия мамы и в каком корпусе она работает?

      Фамилию назвал. Меня взяли под руку, долго водили по коридорам, наконец, увидел мать в белом халате. Она удивилась, всплеснула руками, отругала меня, велела подождать, завела в палату. Я от неожиданности опешил, съёжился, испугался, забился в угол. Кругом в белых рубахах и кальсонах лежат раненые, некоторые ходят, другие стонут, третьи забинтованы целиком и лежат молча – не видно лица. Из другой палаты хрипло крикнули:

      – Сестра, «утку»!

      Мать выскочила, мне заулыбались, начали приглашать:

      – Подойди, мальчик, не бойся!

      Начали все гладить по голове, обнимать, тискать (каждый, видно, вспомнил о своих детях). Мать зашла, позвала, я упирался и не хотел уходить – даже заплакал:

      – Мама! Мне здесь хорошо! Мне всё нравится! Давай останемся!

      Все смеялись. Бойцы тоже, видно, полюбили меня и просили мать приводить с собой. С тех пор я стал почти ежедневно ходить в госпиталь и скоро все раненые знали меня. Любил ходить из палаты в палату, рассказывал что-нибудь, меня постоянно угощали чем-то. Просили рассказать какой-либо стишок, но больше мне удавались песни. Тонким дрожащим голосом, стараясь растрогать бойцов, я вывожу своего любимого «Арестанта»:

      – За тюремной большою стеною, молодой арестант умирал

      Он, склонившись на грудь головою, тихо плакал – молитву шептал:

      «Боже, боже – ты дай мне свободу. И увидеть родимых детей.

      И проститься СКАЧАТЬ