Реквием. Елена Крюкова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Ему жадно и горестно смотрят вослед.

      И все же – вот настоящий финал. Он, как ни странно, женский.

      Почему странно? Вовсе нет: это русское Евангелие написала женщина, и сейчас она имеет полное право завершить это новое сказание от имени женщины, матери, Марии. Да не будет это понято воцерковленными людьми как кощунство. Тогда кощунством можно счесть и сам непростой замысел художника.

      Это снова жанр видения – здесь Богородица, выйдя звездной ночью на снег, прежде Иоанна Богослова и его грядущего Апокалипсиса видит Страшный Суд.

      Страшный Суд – один из символов-знаков в творчестве Крюковой; она не раз вводит тематику Страшного Суда и в свои стихи, и в прозу (таков городской апокалипсис в романе «Зимняя война», таковы упоминания о Страшном Суде в больших поэтических циклах «Реквием конца века», «Овидиева тетрадь», «Литургия оглашенных»). Чем привлекает автора Откровение, в особенности – самые драматические его страницы, страницы катастрофы и гибели мира?

      Эсхатология давно уже внедрена в культуру. Множество произведений искусства – и культовых, религиозных, и светских, секулярных – родились благодаря Апокалипсису. Появился даже постапокалипсис как литературный жанр (в современной фантастике). Но в «Русском Евангелии» Крюковой, на его финальных страницах, зимняя Богородица видит не столько гибель мира, сколько его новое рождение, и признается в любви к нему, для нее вечному – в любви к своей метельной, нищей, снежной родине:

      О мой родной, любимый мой Простор!

      Тебя я прямо в губы поцелую…

      Твои пустые, синие снега.

      Бочажины. Излучины. Протоки

      Медвяные. Стальные берега.

      Избу с багрянцем власти на флагштоке.

      Угрюмые заречные холмы.

      Церквуху, что похожа на старуху.

      Грудь впалую чахоточной зимы

      И голубя – сиречь, Святого Духа —

      На крыше сараюшки, где хранят

      Велосипеды и в мешках – картошку!

      И шаль прабабки – таборный наряд,

      И серьги малахитовые… Кошку,

      Залезшую в сугроб – рожать котят…

      Целую все! Целую всех – навечно!

      Лишь звезды дико в черноте горят,

      Так грозно, страшно, так бесчеловечно… —

      И звезды все целую! До конца,

      До звездочки, пылинки света малой!

      Все лица – до последнего лица,

      Всю грязь, что из нутра земли восстала,

      Всю чистоту, что рушится с небес

      Прощальными родными голосами, —

      Целую мир, пока он не исчез,

      Пока его я оболью слезами!

      Вспоминается Александр Блок с его знаменитым: «Россия, нищая Россия, / Мне избы серые твои, / Твои мне песни ветровые – / Как слезы первые любви…» Да, это продолжение блоковской музыки – через века. Но Крюкова иная, и ее январский Апокалипсис иной. Для нее и ночное звездное небо, на которое она глядит, задрав голову, – это опять храмовая стена, которую можно расписать еще одной фреской: СКАЧАТЬ