Мэгги Кэссиди. Джек Керуак

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ неопровержимую одежду; неизбежные холодные башмаки, холодные носки, которые я кинул на масляный обогреватель согреваться. Почему люди перестали носить длинное белье? – такая засада натягивать крохотные майки по утрам – швыряю свою теплую пижаму на постель – Мою комнату освещает утро цвета розового угля, полчаса как оброненного с решетки, все мои вещи здесь: «Виктрола», игрушечный бильярдный стол, игрушечный зеленый письменный стол, линолеум поднят с одной стороны и опирается на книги, чтобы для бильярдных шаров были бортики в чемпионатах нашей команды, когда у меня было время, но у меня его больше нет – Мой трагический шифоньер, мой пиджак развешенный в сырости точно пыль от свежей штукатурки потерянный запертый как саманные чуланы цивилизаций с крышами Касбы; бумаги, покрытые печатными буквами моим почерком, на полу, среди ботинок, бейсбольных бит, перчаток, горестей прошлого… Мой кот, что спал со мной всю ночь, а теперь его рывком разбудили в пустой полутеплой постели, пытается спрятаться за подушкой и поспать еще хоть чуть-чуть, но учуял бекон и спешит начать свой новый день, на пол, шлёп, исчезает, точно звук на быстрых лапках; иногда его уже нет, когда семь часов будят меня, уже снаружи оставляет маленькие безумные следы на свежем снегу и маленькие желтые шарики пи-пи, и весь дрожит до самых зубов, стоит увидеть птичек на деревьях, окоченевших, как железо. «Питипит!» – говорят ему птички; я быстренько выглядываю наружу, прежде чем выйти из комнаты, в оконную дыру, крыши чисты, белы, деревья замерзли до полоумия, холодные дома тоненько дымятся, зимой взирая покорными глазами.

      Приходится мириться с жизнью.

      10

      В нашем доме было высоко, внизу виднелись крыши Гарднер-стрит, и большущее поле, и тропинка, по которой серыми розовыми утрами, в пять часов, в январе, люди ходили пердеть в церковь. В нашем квартале жили старушки, которые брели в церковь на каждой заре, да еще и в конце дня; а иногда еще и вечером снова; старые, молитвенно-набожные, понимали что-то такое, чего маленькие дети не понимают, и в своей трагедии так близко, можно подумать, к могиле, что ты уже видел их профили, отпечатанные в розовом атласе цвета их розовых зорь жизни и мокроты, но запах иных вещей подымается из сердец цветочных, что умирают в конце осени, и мы швыряем их на оградку. То были женщины нескончаемых новен, любительницы похорон; когда кто-нибудь умирал, они узнавали об этом немедленно и спешили в церковь, в дом смерти и, вероятно, к священнику; когда же умирали они сами, другие старухи проделывали то же самое, такие вот чашки сахара в вечности – Вот эта тропка; и важные зимой утренние магазины открываются, и люди здрассьте! друг другу, а я готовлюсь идти в школу. Такая утренняя méli-mélon[17] повсюду.

      11

      Я завтракаю.

      Отца обычно дома нет, на работе за городом, возится с линотипом для какой-нибудь типографии – в Андовере, подле тамошних маленьких ежиков волос, которые и понятия не имеют о той тьме, что свойственна земле, ежели не видят, как этот печальный большой человек пересекает ночь, чтобы только выполнить свою 40-часовую рабочую неделю, – поэтому за кухонным столом СКАЧАТЬ