В логове зверя. Часть 2. Война и детство. Станислав Козлов

Чтение книги онлайн.

      Штеттин очень отличался от Мезеритца. Тот был чем-то вроде наших районных центров: небольшой, уютный. В нём даже на улице не покидало ощущение того, что находишься внутри некоего дома, аккуратного и ухоженого. По существу он и был большим домом, только без крыши над головой. Штеттин выглядел солидным деловым кабинетом огромных размеров, одновременно колоссальным заводом, культурным центром, военным объектом и ещё бог его знает чем. Кажется, в этом городе было всё, что могло измыслить и соорудить немецкое человечество. Мне почему-то больше запомнились строгие прямоугольники профилей домов и видом сверху, и видом сбоку, светло-серые мундиры кубов и параллелепипедов зданий с ровными рядами окон-пуговиц. Всё выстроено в ровные шеренги вдоль прямых и ровных улиц. Довольно широких, в отличие от других немецких городов того времени. Мама первой обратила внимание на сдавленность пространств между сторонами германских улиц. Мне же они показались вполне широкими. Видимо, потому, что в России я видел крупные города преимущественно в развалинах, а в небольших ширина улиц не слишком отличалась от немецких. Маме же было неприятно:

      – Будто в прессе находишься – давит со всех сторон… Вот у нас – широта и простор, светло, идёшь свободно и душа радуется…

      Может быть, чувство зажатости вызвано было и высотой зданий: при равной ширине улиц уже кажутся те, где выше дома – в них меньше света, воздуха и простора. Имелась у Штеттина с Мезеритцем и общая черта: оба города были абсолютно свободны от мирных жителей. Дома там и здесь стояли пустыми, осиротевшими и откровенно печальными. По улицам, от лёгкого ветра кажущиеся живыми, перепархивали с места на место, летали и катались листочки бумажек всевозможного цвета и формата. Валялись клочки и обрывки чего-то пёстрого. Тряпьё… Барахло… Выходящие на улицу двери раскрыты… Входные двери расположены именно со стороны улицы, а не со двора, как у нас. По обе стороны каждой – металлические гнёзда для флагов, одного, двух, трёх…

      Можно было себе представить, как выглядела улица, когда в них вставлялись флагштоки с красными флагами и белыми кругами посередине. Гитлер придавал внешнему блеску пропаганды очень большое, гипнотизирующее, значение. Флаги рейха, несомненно, были неотъемлемой её частью – они влияли на эмоции масс: «пропаганда вечно должна обращаться только к массе», утверждал фюрер, топорща чаплинские усики и делая удавьи глаза. «Она должна воздействовать больше на чувства и лишь в очень небольшой степени на так называемый разум», – вещал он в своём программном труде «Mein Kampf». В этой же книге фюрер изложил интересные причины того, что для воздействия на так называемый разум высшей расы человечества он выбрал именно красный цвет: «Мы сознательно выбрали красный СКАЧАТЬ