СКАЧАТЬ
акиан-Море стоит свят злат престол. На том на святом на злате престоле сидит сама Мати Пречистая Богородица, Мати Божия, Государыня многомилостивая; в руках Она держит золотую пряленку и золотое веретенцо, и прядет она нити белаго и краснаго, и чернаго шолку шемаханского – на белых зверей, на белых зайцев, на красных лисиц, на черных, бурнастых…»60 Очень показательно, что в данном случае высший женский персонаж христианской религии связывается не с плодородием или здоровьем, как это имеет место в подобных заговорах, а именно с охотой. Это обстоятельство указывает не только на весьма древнее происхождение заговора, но и на роль первоначально фигурировавшей в ней богини как хозяйки зверей, черты которой многие тысячелетия спустя перешли на богородицу. Вместе с тем веретено в ее руках – атрибут более поздней эпохи и, судя по всему, лишь впоследствии был включен в текст заговора. Более архаичную картину мы видим в украинском предании: «Между малорусами ходит такой рассказ: жили-были три брата, занимались рыболовством и звериной охотою; и на лове, и на охоте братья не знали неудачи: закинут ли сети – а они ужь полнехоньки рыбою, возьмутся ли за ружья – зайцы сами бегут на выстрелы. Дело в том, что мать у них была ведьма. Раз братья решились ее испытать; взяли тенета и ружья, пошли за зайцами, а матери сказали, что идут ловить рыбу. Что же? Раскинули тенета – и вместо зайцев полезли в них окуни, караси да щуки!»61 Понятно, что ружья в данном случае – это тоже позднейшее напластование, однако образ колдуньи, своими чарами обеспечивающей охотникам постоянную богатую добычу, в своей основе является более архаичной деталью, нежели прядущая богородица.
В сказке о Кощее Бессмертном вторая сестра так характеризует свою старшую сестру, к которой отправляет Ивана-царевича, ищущего свою любимую: «Впереди по дороге живет моя бо́льшая сестра, может, она знает; есть у ней на то ответчики: первые ответчики – зверь лесной, другие ответчики – птица воздушная, третьи ответчики – рыба и гад водяной; что ни есть на белом свете – все ей покоряется». «На другой день встала старуха ране́нько, умылась беле́нько, вышла с Иваном-царевичем на крылечко и скричала богатырским голосом, сосвистала молодецким посвистом. Крикнула по морю: «Рыбы и гад водяной! Идите сюда». Тотчас сине море всколыхалося, собирается рыба и большая и малая, собирается всякий гад, к берегу идет – воду укрывает. Спрашивает старуха: «Где живет Ненаглядная Красота, трех мамок дочка, трех бабок внучка, девяти братьев сестра?» Отвечают все рыбы и гады в один голос: «Видом не видали, слыхом не слыхали!» Крикнула старуха по земле: «Собирайся, зверь лесной!» Зверь бежит, землю укрывает, в один голос отвечает: «Видом не видали, слыхом не слыхали!» Крикнула старуха по поднебесью: «Собирайся, птица воздушная!» Птица летит, денной свет укрывает, в один голос отвечает: «Видом не видали, слыхом не слыхали!» – «Больше некого спрашивать!» – говорит старуха, взяла Ивана-царевича за руку и повела в избу…»62