то ему или назначат нового, или придется ждать окончания болезни. Поэт был измучен до крайности, он впадал то в меланхолию, то в крайне возбужденное состояние, ему мерещилась убитая им Мария, которая, совершенно нагая, с букетом цветов в руках, шла навстречу ему по зеленой траве, и он сам, держащий в руках окровавленный нож, стоящий над разверзшейся ямой, в которой, поверх огромного, стянутого обручами сундука, лежало окровавленное тело убитой им девушки. После этого он рыдал, уткнувшись головой в тощую тюремную подушку, а остальные заключенные, которых в камере было набито сверх всякой меры, или жалели, или, наоборот, жестоко смеялись над ним. В довершении всего, ему стали сниться странные сны. Речь шла о далекой южной стране, о каменистой почве, о пальмах, растущих на песке, о вымазанных белой глиной маленьких домиках и пустынных, выжженных солнцем площадях городов, по которым, закутавшись от зноя в странные одежды, торопливо проходили незнакомые ему люди. Сны эти с неизменной настойчивостью повторялись из ночи в ночь, и так пугали его, что он кричал во сне, и просыпался в холодном поту, искренне подозревая, что начинает сходить с ума, и что это расплата за совершенное им убийство. Собственно говоря, в самих снах не было ничего страшного, можно даже сказать, что некоторые из них были умиротворяющие, и даже вносили покой в его душу; страшно было другое – их настойчивое постоянство, а также одна и та же тема, которая день ото дня становилась все вещественней и осязаемей. Он видел огромный восточный город, людей в тюрбанах, груженных тюками с товарами верблюдов, шумные рынки, на которых можно было купить все, что угодно, спешащих на богомолье паломников, дымящиеся жертвенники, на которых сжигались туши убитых животных, странные храмы и одетых в белые одежды священников, исполняющих внутри них непонятные ритуалы. Он видел архаичные, непривычные для восприятия современного человека, дворцы, и царственных особ, неторопливо прогуливающихся в прохладе тенистых дворов; видел скачущих всадников, держащих наперевес длинные и тонкие древки пик, видел установленные вдоль булыжных дорог кресты с висящими на них телами мертвых, почерневших на солнце людей, глаза которых давно уже выклевали птицы. Постепенно он начал понимать смысл увиденных им картин, и даже речь этих странных, одетых в южные одежды людей, живущих в странной далекой стране. Он путешествовал по пустыне вместе с их караванами, сидя верхом на высоком двугорбом верблюде, торговал на шумных базарах, молился в тишине полутемных храмов. Он по-прежнему страшился этого своего нового состояния, но вместе с тем понимание того, что кто-то или что-то действует на благо ему, постепенно успокаивало его; он еще продолжал по привычке кричать во сне, но вместе с тем жил уже другой жизнью, совершенно не похожей на ту, которой жил он до этого.
Одним из тех, кто успокаивал его в первые дни пребывания в следственном изоляторе, был сосед по нарам, с которым они поочередно, из-за страшной скученности, царившей здесь, делили одну и ту же койку. Это был изможденный и худой человек лет примерно сорока,
СКАЧАТЬ
