Лилькины истории. Военное и послевоенное время глазами ребенка. Ольга Трушкина

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ подсолнечного масла и немного кукурузной муки. Стали жарить котлетки, мы называли их «картофельниками». Какие они получались красивые! Обваленные в кукурузной муке, они были золотистыми и румяными. Мы, глотая слюну, жадно наблюдали за процессом приготовления, надеясь получить хоть что-нибудь. Иногда нам перепадала перемятая бракованная котлетка. Какая она была вкусная!

      Готовые картофельники складывались на поднос и заворачивались в полотенце, чтобы не остыли.

      Немецкие солдаты их очень хорошо раскупали. Глядя на желтые, аппетитные котлетки они спрашивали:

      – А яйки там есть?

      – Я, я, яйки есть, отвечала мама, хотя кроме картошки, муки и соли в них ничего не было.

      Благодаря нашей торговле семья стала лучше питаться, иногда даже позволяли себе кусочек мяса или сала, который отправлялся в нашу ежедневную похлебку.

      Однажды случилась страшная история. Мама взяла нас с собой на рынок, обещая после продажи котлеток купить мне и сестренке по петушку на палочке. Это было настоящим счастьем. Мы весело болтали, рассуждая, какой петушок вкуснее: красный или зеленый?

      Мама разложила товар на прилавке, сняла полотенце и стала зазывать покупателей звонким голосом. Торговля шла бойко, уже через полчаса, половина картофельников была продана.

      Вдруг к прилавку подошел немецкий солдат с автоматом. Он был огромного роста, с красным одутловатым лицом и пронзительными маленькими глазками. Фашист пристально посмотрел на маму и своими огромными ручищами стал хватать с подноса котлетки и одну за другой отправлять их в рот. При этом он что-то говорил на немецком, игриво причмокивая языком.

      Мама сразу же поняла, что немец пристает к ней, и поспешила скорее от него отделаться. Она строго спросила:

      – А кто будет платить?

      Солдат сделал вид, что не понял и продолжал жрать, как ни в чем не бывало. Мама еще раз задала вопрос:

      – А деньги?

      Фашист не ответил, перестал жевать и, бесцеремонно разглядывая маму, закурил папиросу. Она рассердилась и сказала:

      – Что вылупился? Плати деньги и убирайся!

      Тогда фриц покраснел еще больше, швырнул недокуренную папиросу на землю и гаркнул по-русски:

      – Подними!

      Мама не двинулась с места, только стиснула зубы. Мы испугались, прижались к ее юбке и заревели.

      – Подними! – еще раз грозно крикнул солдат, наводя на нас автомат, и добавил что-то по-немецки.

      – Убирайся отсюда, фашистская сволочь, – тихо, сквозь зубы ответила мама и плюнула на все еще дымящийся окурок.

      Немец стоял, как вкопанный, с автоматом наперевес, размышляя: стрелять или не стрелять? Вначале он посчитал свою выходку милой и безобидной шуткой, но дело приняло серьезный оборот.

      Мы с сестрой горько плакали, мама спрятала нас за спину. Вокруг стали собираться женщины. Все уговаривали ее:

      – Ну, подними же, что тебе стоит? Ведь он застрелит тебя и твоих детей.

      Но мама СКАЧАТЬ