Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том первый. Петр Алешкин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ проблемам в большевистской России. Характерной является его статья «Новая Россия», опубликованная в эмигрантском журнале «Современные записки» в 1930 г., которая вошла в книгу Г. П. Федотова под примечательным названием «И есть, и будет (Размышления о России и революции). Париж, YMCA-PRESS, 1932». Федотов не идеализировал послереволюционное крестьянство: он подчеркивал, что «выкурив помещика, вооруженное винтовками и пулеметами, крестьянство одно время воображало, что оно с такой же легкостью может уничтожить и город, и государство. Прекратив уплату податей, уклоняясь от мобилизаций, оно с злорадством смотрело на толпы нищих мешочников, которые посылал к нему голодающий город… мужик вернулся к натуральному хозяйству, обеспечивающему его независимость от города… Это благополучие оказалось непрочным. Вооруженные отряды, отбиравшие „излишки“, декреты, приводившие к сокращению посевной площади, голод и людоедство в Поволжье и в Крыму – все это слишком памятно»31.

      По оценке Федотова, крестьянство в Советском государстве по-прежнему осталось в основании социальной пирамиды: производящим, кормящим, поддерживающим атлантом. Но это уже не прежнее дореволюционное, не униженное сословие. Политическое бесправие и даже экономическая эксплуатация деревни городом не в силах парализовать социальный подъем в крестьянской среде. Подъем этот, по Федотову, заключался в невесомом, но огромной важности факте: в социальном самосознании. В деревне, освобожденной от помещика, проснулся небывалый голод к труду. Крестьянин словно впервые почувствовал себя хозяином на своей земле: он жадно слушал агронома, бросался на технические новинки, которые еще недавно его пугали. Он рассчитывал, строил планы – и убеждался, что в условиях фискальной государственной системы самое умное – скосить свой хлеб на сено. Но при малейшей передышке он показывал свою силу. Среди старшего поколения три миллиона побывавших в немецком плену вернулись энтузиастами технического прогресса. Остальные – посидевшие в окопах или, по крайней мере, в казармах, исходившие Россию из конца в конец, целые годы питавшиеся газетой и опиумом митинговых речей, – они уже никак не походили на патриархальный тип русского Микулы. Многие брились и носили городской пиджак. Большинство, разуверившееся в новых фетишах, не вернулось и к старым святыням. Мужик стал рационалистом. Он понимал русский литературный язык и правильно употреблял множество иностранных слов. Конечно, это был скудный язык газеты, но вместе с ним в крестьянскую голову входили газетные идеи. Обычный здравый смысл крестьянина предостерегает его еще от прямолинейного решения текущих вопросов жизни. Он стал превосходно разбираться в экономических вопросах, столь запутанных в Советской России. Крестьянин заглянул и в «лабораторию власти», которая утратила для него священное обаяние32.

      Программно СКАЧАТЬ