Словарь корне/монадного первоязыка. Первоэтнический словарь брабанта. Александр Михайлович Житников

Чтение книги онлайн.

      «Ум мыслит; мыслить он может либо в зависимости от чего-либо другого по отношению к себе и тогда он не мышление в собственном смысле, но всего лишь потенция мысли, возможность мысли от первопричины мысли, первоединого единства Вселенной; либо ум будет мыслить от самого себя, от собственной сущности. Мысля от себя, ум может мыслить о самом себе, либо об ином. Иное изменчиво и непостоянно, явлено как вещное изменение, то есть нечто движимое иным по отношению к уму. Думно/смысловая же энергия неизменно покоится в самой себе, есть энергия мышления, и ни в коем случае не есть вещное движение; следовательно, ум мыслит самотождественное, самого себя. «Мышление его есть мышление мышления» (Аристотель, «Метафизика», 12 – 9).

      «быть мышлением и быть предметом мышления – не одно и то же», – считает он. – «В некоторых предметах, – разъясняет Аристотель, – знание и есть сама вещь. В творческих знаниях вне-материальная сущность и чтойность («Что это? – «Это имя существительное». ) есть сама вещь, в теоретических же знаниях смысл и мышление есть также сама вещь. А так как мыслимое и ум не различны в том, что не имеет материи, то они тождественны, так что мышление с мыслимым одно» (12—9).

      «Поскольку они вне материи и поскольку они есть чисто смысловая сфера, они есть одно и то же, – разъясняет Аристотеля Лосев, – так как умная энергия есть некая самообращённость, самоотнесённость смысла с самим собой, и как таковая она едина и единична. Поскольку же мыслимое и мыслящее находятся в материи, они раздельны и друг другу противостоят, их два, а не одно. Чтойность мира, поскольку она не есть факт мира, есть абсолютное тождество мыслимого и мыслящего. (Всё моё ношу с собой). Факт же мира, поскольку он не есть чистая чтойность, а только является её носителем, отличен от смысла и от мыслящего и создаёт то, что для мыслящего оказывается мыслимым. Во-вторых, „является ли мыслимое чем-нибудь сложным“? Если бы это было так, то мышление должно было бы изменяться, рассматривая части сложного целого. Но это не так, потому что лишённое материи есть нечто нераздельное. Ведь только материя и вносит в смысл фактическое изменение его и, следовательно, разделение. Но, будучи лишён материи, ум не нуждается и во времени для рассматривания самого себя. Он сразу мыслит себя как целое, не переходя от одной части к другой. Это и есть причина вечного совершенства умного мышления» (12—9).