Ахматова и Цветаева. Анна Ахматова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ похорон всего XIX века. Так хоронили в 90-х годах последних младших современников Пушкина. Это зрелище при ослепительном снеге и ярком царскосельском солнце – было великолепно, оно же при тогдашнем желтом свете и густой тьме, которая сочилась отовсюду, бывало страшным и даже как бы инфернальным.

1959

      Царскосельская ода

      А в переулке забор дощатый…

Н.Г.

      Настоящую оду

      Нашептало… Постой,

      Царскосельскую одурь

      Прячу в ящик пустой.

      В роковую шкатулку,

      В кипарисный ларец,

      А тому переулку

      Наступает конец.

      Здесь не Темник, не Шуя —

      Город парков и зал,

      Но тебя опишу я,

      Как свой Витебск – Шагал.

      Тут ходили по струнке,

      Мчался рыжий рысак,

      Тут еще до чугунки

      Был знатнейший кабак.

      Фонари на предметы

      Лили матовый свет,

      И придворной кареты

      Промелькнул силуэт.

      Так мне хочется, чтобы

      Появиться могли

      Голубые сугробы

      С Петербургом вдали.

      Здесь не древние клады,

      А дощатый забор,

      Интендантские склады

      И извозчичий двор.

      Шепелявя неловко

      И с грехом пополам,

      Молодая чертовка

      Там гадает гостям.

      Там солдатская шутка

      Льется, желчь не тая…

      Полосатая будка

      И махорки струя.

      Драли песнями глотку

      И клялись попадьей,

      Пили допоздна водку,

      Заедали кутьей.

      Ворон криком прославил

      Этот призрачный мир…

      А на розвальнях правил

      Великан-кирасир.

1961* * *

      Анина комната: окно на Безымянный переулок… который зимой был занесен глубоким снегом, а летом пышно зарастал сорняками – репейниками, роскошной крапивой и великанами лопухами… Кровать, столик для приготовления уроков, этажерка для книг. Свеча в медном подсвечнике (электричества еще не было). В углу – икона. Никакой попытки скрасить суровость обстановки – безделушками, вышивками, открытками.

* * *

      Запахи Павловского вокзала. Обречена помнить их всю жизнь, как слепоглухонемая. Первый – дым от допотопного паровозика, который меня привез, – Тярлево, парк, salon de musique (который называли «соленый мужик»), второй – натертый паркет, потом что-то пахнуло из парикмахерской, третий – земляника в вокзальном магазине (павловская!), четвертый – резеда и розы (прохлада в духоте) свежих мокрых бутоньерок, которые продаются в цветочном киоске (налево), потом сигары и жирная пища из ресторана. А еще призрак Настасьи Филипповны. Царское – всегда будни, потому что дома, Павловск – всегда праздник, потому что надо куда-то ехать, потому что далеко от дома. И Розовый павильон (Pavilion de roses).

* * *

      Каждое лето я проводила СКАЧАТЬ