Уральские сказы – III. Павел Бажов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ аршин ниже речушек, питающих Полевской пруд. Нужно было скопить, значит, свыше десятка аршин «мертвой воды», чтобы пользоваться следующими. Расширить водоем не позволял рельеф местности, да и основные работы по устройству плотины были уж сделаны, миллион ведь убухали, не переделывать же заново! И то сказать, речка Глубокая все же была только речка, – при расширении размера пруда она не могла бы дать высокого подъема воды. Пришлось выкручиваться «как-нибудь», чтобы не все пропало. И толк получился очень небольшой: в редкие годы Глубочинский пруд мог служить кой-каким подспорьем для Полевского. Плотину между тем Глубокая просасывала основательно, и чуть не каждый год приходилось ее чинить.

      Из рабочего кармана

      В полевской заводской конторе, обширной комнате с низко нависшим закопченным до последней возможности потолком, много народу. За деревянной загородкой из массивных точеных балясин у столов сидят приказные и щелкают на счетах или пишут, осторожно засыпая свежеисписанный лист «аверинским песком»,[23] который потом сдувают, перелистывают лист и снова пишут.

      Перед заборкой – с прихода – набилось много людей в собачьих ягах, толкутся у железной печки, сидят на скамейках вдоль стены, на полу и тихо переговариваются друг с другом. Это углежоги ждут расчета.

      Расходчик, высокий худой человек без волосинки на месте усов и бороды, сидит около заборки и быстро щелкает на счетах.

      Вот он кончил проверку и начинает вызывать.

      – Медведев Василий! Получай!

      Молодой белобородый мужик в собачьей яге подходит и берет деньги. Медленно пересчитывает.

      – Не задерживай. Проходи!

      – Да у меня, Емельян Трофимыч, нехватка, говорит Медведев.

      – Небось, обсчитал тебя? – язвительно спрашивает расходчик.

      – Да ведь ряда-то известная.

      – Ну?

      – А тут семи гривен нехватает.

      – Вот и дура! Церковные-то забыл?

      Это упоминание о «церковных» выводит углежога из терпения, и он озлобленно говорит.

      – До которой это поры будет? Отец всю жизнь платил, а все тянут. Мы вовсе приходу-то другого.

      – Тянут, говоришь? Та-ак! – многозначительно подчеркивает расходчик. – А знаешь ты, дурова голова, что сама государыня нашим храмом антиресуется? – вдруг завизжал он.

      – А мне хоть кто, – угрюмо бормочет углежог и отходит от загородки.

      Расходчик, однако, не склонен остановиться на этом и продолжает разглагольствовать перед остальными углежогами, ждущими расчета.

      – Вот они, работнички-то! Им хлеб дают, а они вон што! Государыню-то за никого считают! Да ведь наш-от храм, можно сказать, гордость… Нельзя же его без хорошего иконостасу оставить? Отцы-то строили по усердшя, а деткам семи гривен жаль!

      Толпа углежогов угрюмо молчит и, когда кончается разглагольствование, СКАЧАТЬ