Россия неизвестная: История культуры вегетарианских образов жизни с начала до наших дней. Петер Бранг

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ против роскоши правящих классов, объедающихся «филеями и осетриной». Он сообщает, что сделал физический труд привычным условием своей жизни, и с тех пор пища и потребность качества пищи совершенно изменились: «Вместо сладкого, жирного, утонченного, сложного, пряного, на что тянуло прежде, стала нужна и более всего приятна самая простая пища: щи, каша, черный хлеб, чай в прикуску» ²⁴.

      Но уже до «великого перелома» Толстой использует описание пищи и формы гостеприимства как критерий для установления нравственной иерархии героев своих романов – подобно Диккенсу в романе «Большие ожидания» («Great Ex—pectations», 1861) и в полном согласии с четвертым афоризмом А. Брилья—Саварена (Anselm Brillat—Savarin) из его компендиума для гурманов «Физиология вкуса» («Physiologie du gout». Paris, 1825): «Скажи мне, что ты ешь, и я скажу тебе, кто ты» (Dis—moi ce que tu manges, je dirai ce que tu es) ²⁵. В «Войне и мире» есть описание роскошного пира после охоты, и там же есть сцена, где Пьер ест посыпанную солью печеную картошку, которую ему предлагает Платон Каратев, и кажется Пьеру, «что он никогда не ел кушанья вкуснее этого». В «Анне Карениной» поэтика еды, несомненно, выступает как риторическое средство на службе у этики. Наиболее явно – в сцене в московском фешенебельном ресторане «Англия» (часть I, гл. 10 и 11) ²⁶: Левин, автобиографический персонаж романа, и Стива Облонский выступают здесь как антиподы. Последний составляет «европейское», роскошное меню, с фленсбург—скими устрицами, ростбифом, каплунами и другими изысканными блюдами. Левина, привыкшего к простой деревенской пище, это побуждает к замечанию: «. мне дико теперь то, что мы, деревенские жители, стараемся поскорее наесться, чтобы быть в состоянии делать свое дело, а мы с тобой стараемся как можно дольше не наесться и для этого едим устрицу» ²⁷. На это Облонский отвечает: «Но в этом—то и цель образования: изо всего сделать наслаждение». Это своего рода отзвук фразы Хлестакова: «Я люблю поесть. Ведь на то живешь, чтобы срывать цветы удовольствия». В отличие от Облонского, Левин предпочитает простую еду: «Мне лучше всего щи и каша». Хлеб и сыр ему милее устриц ²⁸.

      Е. Госцило—Костин верно отмечает, что Толстой, противопоставляя эти позиции, примыкает к двум главным направлениям греческой философии: неправильно понятого и вульгаризированного Эпикура, с одной стороны, и стоиков и Платона – с другой ²⁹. Позже, в трактате «Первая ступень», Толстой будет ссылаться на Платона и его проповедь воздержания. Впрочем, и многие немецкие писатели, как это убедительно показал Алоис Вирлахер в книге «О еде в немецкой литературе» (Alois Wierlacher, «Vom Essen in der deutschen Literatur», 1987), использовали изображение привычек питания для типизирующей характеристики своих героев, и в общем – с тем же распределением похвалы и порицания, которое мы находим у Толстого. Это видно прежде всего из главы «Тяжело переваримая и легкая пища» с экскурсом «К литературной оппозиции мясной и вегетарианской пищи» ³⁰.

      2. «Это гибельное вегетарианство»

      В конце 1883 г. Толстой знакомится с В. Г. Чертковым (1854–1936), ушедшим в 1881 г. из армии по религиозным причинам. СКАЧАТЬ