Кремлевские «принцессы». Драма жизни: любовь и власть. Владимир Мамин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ не кричала, не устраивала истерик, не плакала, когда узнавала такие истории. Она просто замыкалась в себе. Внешне почти ничего не менялось. Аллилуева не была склонна к полноте, но и не худела на нервной почве. Она, как бы это сказать, темнела – потухали глаза, становились сухими губы, и нежная матовая кожа лица словно приобретала землистый оттенок. Это психологическая проблема, и, если бы ею занимался врач, возможно, стрессов было бы меньше. Подавляя в себе эмоции, Надежда шла очень медленно, но верно к срыву.

      Непринужденность, которую она напускала на себя, была призрачной, но нужно было быть Сталиным, чтобы не видеть этого. Или не желать видеть ничего, что тревожит собственную жену.

      Борьба за власть, устранение конкурентов и больше ничего – вот жизнь Сталина. Борьба за рассудок, поиск связей с жизнью – вот жизнь Аллилуевой.

      Николай Бухарин

      И она бежит. Вначале в Германию, где живет брат Павел. Потом в объятия к пасынку Якову. И снова в Германию. И снова к Якову. Нет, их связь была только платонической, не такой, как, предположим, с Николаем Бухариным. Якова Надежда любила как родного сына. Редкие встречи – и все, но в эти встречи Надежда умудрялась вложить всю свою душу. Одной фразой высказать все сомнения одинокой и уставшей женщины.

      Странное дело, но после обучения в институте Аллилуева не стала более рьяно защищать чьи-то права. Некоторые исследователи писали, что жена Сталина имела какие-то политические убеждения, которые стремилась обосновать и едва ли не выразить публично. Все это полнейшая ерунда. Надежда была женщиной в первую очередь. Женщиной, а не носителем политических лозунгов. И Бухарина она любила как мужчину, а не как «тенденцию исторической закономерности в развитии общества». Да, у них была связь.

      Однажды разговор Николая и Надежды подслушал Сталин и взревел: «Убью!» И убил.

      Что же было в том разговоре, что так не понравилось Иосифу Виссарионовичу? Уж никак не разговор о свержении высшей власти. И не о мужской несостоятельности Сталина. И не о детях (Бухарин никогда не говорил с Надей о ее детях). И не о внешней политике.

      Каролина Тиль – экономка Сталина – тоже слышала эти разговоры. И потом рассказывала, едва ли не присягала, что говорили Бухарин и Аллилуева об искусстве, философии, музыке. И о душе?

      И о душе говорили тоже. Надежда сидела на диване, поджав ноги, и, уткнувшись в плечо Николая, громким шепотом читала сонеты Шекспира, стихи Бодлера, срывающимся голосом рассказывала о Пушкине. Они говорили о «Каменном госте», о «Пире во время чумы». А еще…

      – Ты понимаешь, Николай, есть вещи, есть слова, которые я не могу говорить никому. Понимаешь?

      Черные глаза были бездонными, как колодцы в пустыне. Ресницы – бархатными. Щеки – мокрыми и чуть солоноватыми от слез. Бухарин нежно целовал их и говорил:

      – Ты должна доверять ему.

      – Не могу!

      Этот ли разговор стоил СКАЧАТЬ