Пять пьес. Александр Амфитеатров

Чтение книги онлайн.

      Сердецкий. Смеха? Да вы в течение всего обеда ни разу не улыбнулись.

      Людмила Александровна. Зато другие смеялись слишком много и громко.

      Синев. Мы тут ни при чем: благодарите г. Ревизанова.

      Людмила Александровна. Аркадий Николаевич, как понравился вам этот господин?

      Сердецкий. Любопытный типик. Я еще не встречал таких?

      Людмила Александровна. Он вам не противен?

      Сердецкий. Мне? Бог с вами, душа моя. Люди давно перестали быть мне милы, противны, симпатичны, антипатичны. Для меня общество лаборатория; новый знакомый – объект для наблюдений, человеческий документ, – и только.

      Синев. У г. Ревизанова, надо полагать, имеется приворотный корень. Мы с вами, Людмила Александровна, одни в открытой оппозиций. Аркадий Николаевич, как хитрый Талейран, держит нейтралитет. А Степан Ильич и Ратисов прямо влюблены: глядят Ревизанову в глаза, поддакивают, хохочут на каждую остроту… черт знает, что такое!.. Об Олимпиаде Великолепной я уже не говорю. Сия рыжая, но глупая Венера прямо потопила его волнами своей симпатии.

      Сердецкий. Вы смеетесь над другими, а сами, кажется, больше всех заинтересованы им, таинственным незнакомцем.

      Синев. Мое дело особое.

      Сердецкий. Почемуже?

      Синев. Потому, что сколько вору ни воровать, а острога не миновать. У меня есть предчувствие, что мне еще придется со временем возиться с г. Ревизановым в следственной камере. Сейчас он разглагольствовал, свои убеждения развивал… Ну, ну! не желал бы я попасть в его лапы.

      Людмила Александровна. А!

      Синев. Вы посмотрите на его физиономию: маска. Нежность, скромность, благообразие; не лицо, а «Руководство хорошего тона»; губы с улыбочкой, точно y опереточной примадонны. А в глазах сталь: не зевай, мол, человече, слопаю!