Блокада. Анатолий Даров

Чтение книги онлайн.

      Лейтенант умер с карандашом в руках, не дописав доноса.

      Долго думала Тоня, куда бы перенести Ивлева. Наконец придумала.

      Старушка, придя, как всегда, на дежурство раньше времени, услышала из комнаты тяжело раненого генерала:

      – Что? Митька?.. Да я его в пятом классе один раз ка-ак звезданул по кумполу. А то, знаете, любя дрались. Любя – это значит, ни из-за чего. А дрались по-настоящему. Учитель физкультуры, физрук, бывал у нас обычно арбитром. Строго судил, по всем правилам. А как через забор на выставку? Он не рассказывал?..

      – Нет.

      – Ну, тогда и я не буду, Тоня. Но где он теперь?

      – Не знаю. Не в городе, конечно. Я ему два раза писала на общежитку. Никакого ответа.

      – Ну, вы же знаете нашу почту.

      – Да он знает, где я живу. Зашел бы. Письмо там оставила – большое.

      – А здесь дела плохи. Флот пропал ни за грош. Без него городу крышка. Но я бы никогда не сдался. Вы знаете, меня словно подменили. Я таким патриотом стал – хоть доносы пиши.

      – А как же сто верст вокруг? – смеялась Тоня.

      – Ну, это одно другого не касается. Но кусается. А родину я люблю, в неизмеримо большом диаметре. Вот поправлюсь – и на фронт. Мы не отдадим Ленинграда. Даже за один этот кусок гранита, что я вижу в окне, я бы держался зубами. Как этот мостик называется, такой горбатенький?..

      – Поцелуев мост.

      – Здорово! Какая роскошь. Можно вас поцеловать в щечку?

      – Можно, – Тоня сама поцеловала его в лоб – весь в испарине еще не угасшей муки.

      – Бедный Митька. А за ним что?..

      – За кем?..

      – За Поцелуйским мостиком?..

      – Дальше – Оперная площадь, Оперный театр, консерватория, памятник Глинке, какая то церковь.

      – Красота! Я еще там не был.

      – Знаете, вы подлежите эвакуации. Не придется вам защищать Ленинград.

      – Что?.. Не может быть.

      – Я приказ видела. И вы, и генерал.

      – Вот здорово… Чудеса, право. То никому я не был нужен, а то… Вы знаете, что я на авиаматке делал? Без конца разбирал моторы. Иногда собирал, если не лень было. А то еще самолетики разгонял по палубе. Как толкну его в хвост – так и летит, как из пушки. Это называлась практика. Пьянствовал. Потом – война, и почти сразу – амба, то есть крышка.

      Генерал спал. Он почти все время спал. Его и ранило – в живот – спящим. В промежутках между сном он тоже ругал всех вождей и, главным образом, их родителей.

      – Спелись, соколики, – докладывала Тоне старушка. – Так и честят, так и честят, на чем свет стоит, один другого лучше. И меня не стесняются. Ероиня – говорят. Такая, говорит старик, своим тельцем еще как может пулеметное гнездо закрыть, осенив себя крестным знамением. А млодой подпевает: и красным знаменем. А потом, говорит, на Марсово поле. Черные лошади, фанфарный марш, салют, все плачут. А то прямо в мавзолей…

      – Я им сделаю выговор, – пообещала Тоня.

      – Да не мешает. Постыдились бы. За ними СКАЧАТЬ