Блокада. Анатолий Даров

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и с тобой придется. Так назло не уеду. Я, кажется, на свой счет живу, отдыхаю в этом деревенском городе, в своем номере гостиницы. И не буду больше с тобой ездить по всяким колхозам имени Сталина или того же Забубённого.

      Он молчал. Она, успокоившись, начала шарить в карманах его брюк.

      – И чтобы никаких секретов. Подумаешь, какие могут быть тайны? Плевать на твои тайны.

      Найдено было письмо от Саши Половского:

      «Скучно, Митя. Может быть – без тебя. Издали ты мне больше нравишься. Жил я все время неважно. Пожизненную пенсию, которую мамаша получает за отца, нельзя назвать и полужизненной. Сеяли на огороде редиску, пололи, поливали, вырывали и продавали, но не пропивали. И мне совсем недавно (а то все на редиске сидели) предложили работать в русской минской газете. А теперь наш директор прислал письмо, чтобы я в июле ехал сдавать какие то экзамены. Он меня, оказывается, оставил в институте заочником. Так я в середине июня уже буду в Ленинграде. А пока тощища и духота. Маленькая, серенькая радость: прибился ко мне котенок. Прямо на улице – имени Сталина, конечно. Я ему (не Сталину) написал стихи:

      Серый маленький котенок,

      Друг моих ночей бессонных,

      Яне сплю – и ты не спишь,

      И перо шуршит как мышь.

      Не оно ль тревожит уши

      Заостренные твои?..

      Наши серенькие души

      Породнились в эти дни.

      В эти дни и в эти ночи,

      Что томят меня тоской,

      А перо – скрипит и строчит

      Неразборчивой строкой.

      Ты крадешься тише, тише,

      Мягко прыгаешь кругом…

      Все равно ты не услышишь,

      Как порой скребутся мыши

      Больно на сердце моем.

      Оцени, дружище. Я и Басу эти стихи послал. Если бы не писал стихов и вообще не думал о всяких глупостях – нечего было бы делать. Какое-то странное нудное затишье. Душное время. Передушит оно нас всех, как котят.

      Кланяемся тебе, Саша и Ко (тик). Помнишь, у Некрасова:

      Душно без счастья и воли;

      Ночь бесконечно длинна.

      Буря бы грянула, что ли,

      Чаша с краями полна…

      До свиданья, надеюсь, скорого. Саша».

      – Мне тоже душно, – сказала Тоня помолчав. – И я забыла тебе рассказать, что в Ленинграде по вечерам бывает масса пьяных. К чему бы это?

      Все дышало миром и знойным, мягким, тяжеловесным покоем. В голубой вышине неподвижно, как белые копчики, распластали крылья перистые облака.

      – В голубой вышине самолеты летят. И куда они летят – ничего не говорят, – напевала Тоня новую ура-военную песенку, перевирая ее на мирно шуточный лад: собирала цветы – ромашки и еще какие-то, чахлые. Природа здесь в начале июня бедна.

      Вдали, над крутым поворотом реки, открывалась большая, сложная, окутанная не романтической дымкой, а дымом, пылью и копотью, панорама какого-то грандиозного засекреченного строительства. Места глухие. Леса кругом. Ничья вражеская нога, даже татарская, здесь никогда не была. СКАЧАТЬ