Три луны Петербурга и два солнца Москвы. Литература контекста. Александр Марс

Чтение книги онлайн.

      «уже поздно. мне все равно

      кончен воздух. снится одно

      будто бы небо – черная смоль

      будто бы в хлебе спрятан пароль

      будто бы хляби скоро грядут

      молнии слабость скоро скуют

      кладбище. душно. и тишина

      море. подушка. и нежена

      звезды застыли, ангелов пасть

      все опостылило. где бы упасть

      где бы в песочек руку воткнуть

      хрустно и сочно скуку замкнуть

      ночь. обесточен. берег и пляж

      воочию точно морок и раж

      уже слёзно. мне как в кино

      двери и позы. и не дано

      вам откровение так же, как мне

      ваше смятение. тело в огне

      вот крематорий. солнце погасло

      свечи. истории. постное масло

      сруб где-то выше, в вящей дали

      я понимаю. слово, спались

      щенная сука. щель в полутьме

      внутрь, наука! цель на луне

      мель на границе. мол на волне

      снится, не снится, мне как и мне»

      его альтер эго:

      «начальник московской опэзии бунимович

      прекрасно справляется со своей ролью. опэты

      живут себе, припевая и припивая. у него ведь

      доброе сердце и отличное чувство такта. где-то

      вызмеился еще один ситхотворец. он не останется

      без поддержки. и это прекрасно

      грибы растут после дождей

      сатрапы – после вождей

      автократы вожжами закусывают

      аристократы – жахлой капустой

      в этой стране всё мертво

      и каждый день = гулаг

      и каждую ночь a pro pos

      к тебе ползет враг

      узбек он или дантист – не важно

      главное, чтобы рубашка была отглажена

      перед гильотиной, и отрезан ворот

      как надо, и часовой у ворот —

      тургенев, маститый писатель наш

      мы знаем, тебе изменяют

      но русский писатель вошел в раж

      он в позументах сияет

      я не стал бы строчки выстраивать

      бикфордовым шнуром. и у аналоя

      вытраивать. шалом

      приветственное письмо я хочу написать Богу

      за то, что он есть у нас

      сума – тюрьма, одно слово – в дорогу

      и да спасет нас спецназ

      когда поэзии немые угольки

      в душе, покорны исповеди, тлеют

      и копошатся чем-то уголки

      и потихоньку вьются и смелеют

      тогда мой хмель – многоголосый храм

      гуднёт тревогу белым колыбелям

      и вместо хама лик покажет нам

      тот, кто воскрес из избранных в плебеи»

      их реквием:

      «я варю обед жене

      сам я тоже разжирел

      и детишки разжирели

      вместо глаз желе-драже

      я готовлю гроб жене

      скоро почивать с ней же

      а детишки разбежались

      мы с женою на ноже

      я весь мир дарю жене