виновных, для которых наступил решающий момент – решающий их судьбу. Горящие белыми зрачками виноватые глаза негров только усиливали тяжесть их вины, придавая обстановке дух необходимости поступить круто. Необходимость призывала насторожить людей. Почему бы и не казнить, и повод был такой что можно было не опасаться возмущения со стороны привилегированной гвардии, султан любил когда его верноподанные враждовали между собой, Омар Мейяд не мог изменить своего решения еще и потому что ему попался Куасси-Ба, высокий, сильный статный негр примеченный самим султаном, но по мелким причинам невыносимый ему. Перед ним-то Омар Мейяд не мог смалодушничать; ни перед ним, ни перед самим собой за все те мелкие погрешности в крайне раздражающем поведении негра, что бесили его, заставляли ненавидеть, подозревать в этом маленьком начальничке гвардии опасность открытого насмехательства над ним, среди своих черномазых подчиненных, чего Омар Мейяд не терпел больше чего-либо другого. Любая другая опасность переносилась им легче, чем эта. Эта им считалась наихудшей из зол – иметь насмешников в гвардии – значило иметь враждебность этих необузданных скотов, из-за которых мнение о нем могло пошатнуться повсюду. А это была болезненная черта его как человека и сановника. Дабы удовлетворить свое самолюбие и припугнуть гвардейцев, даже несмотря на большой риск, даже не пригибаясь перед тем обстоятельством что Куасси-Ба считался любимцем султана, но сам этот многозначительный факт пригибал: в любимцах оказался случайно попав на глаза. Пропав с глаз забылся настолько, что даже был послан в столь дальнюю и опасную поездку, из которой немудрено не вернуться, вот только если он сам не напросился на путешествие, посмотреть земли и моря. Важно не только поймать птичку, что сделал Куасси-Ба, но и унять ее трепыхания ценою собственной головы. Ворота посольства были закрыты, здесь он был полновластный властелин, и трудностей дипломатического характера, как в случае с купцом, коему он воздержался выпустить кишки, возникнуть не могло. Одна только заминка: торгаш пришел ему не только на ум, но и перед ним. В следующее время произошло то, что виновные, уже покорившиеся своей участи в поспешности всего произошедшего затем, были даже заучаствованы, причем самим Омаром Мейядом. Купец спросил, за что собираются казнить…
– Если за то, что потеряли дорогого гостя, так ничего подобного. Я здесь, я всегда был с вами, вы это сами можете подтвердить. Никуда я от вас ни на шаг не денусь! Это была только шутка убедитесь сами!
И он начал раскручивать на голове намотанный тюрбан сразу обнаружив признаки верного доказательства, встревожив Омара Мейяда, ведь могла заметить и догадаться сеньора Мальвази. По резкому жесту руки стражники державшие негров, а за ними и сами удерживаемые, накинулись на выступавшего, быстренько свалив и скрутив.
*за решеткой в темнице сырой*
Амендралехо вместе с Куасси-Ба бросили в подземную темницу, похожую на глубокую яму, выложенную тонким
СКАЧАТЬ
