Аллюзии на роман Конан Дойла, навеянные заголовком и некоторыми фабульными мотивами, тоже не в пользу Крайтона. «Бывшая в употреблении» экзотика «затерянного мира» становится функциональным придатком сюжета, лишаясь самоценной роли, а персонажи сиквела (биолог Сара Хардинг, механик Торн, палеонтолог Ливайн и уже названный Малкольм) даже сообща не могут составить «коллективного Челленджера»: переизбыток компетентности без намека на профессорскую эксцентричность превращает героев в предсказуемых статистов, за перемещениями которых следить еще скучнее, чем за ужимками и прыжками динозавров.
Собственно, фабула «Затерянного мира» изначально содержит родовые травмы, свойственные сиквелу. Выясняется, что в предыдущем томе ящеров истребили не полностью. Что существовал еще один остров с зубастыми тварями. Что требуется новое исследование на месте. Вместо страшноватого Парка юрского периода возникает нечто вроде набившего оскомину ЦПКиО с ограниченным ассортиментом аттракционов, на которых все желающие уже прокатились по нескольку раз и больше такого желания не испытывают.
1996
Игра в четыре руки
Лоис Макмастер Буджолд. В свободном падении. М.: АСТ («Координаты чудес»)
В мире все относительно. Каких-нибудь среднестатистических Ивана и Марью могут запросто зацапать в аэропорту Толедо с пакетиком марихуаны – в то время как таких же заурядных Мари и Хуана в аэропорту Шереметьево-2 без звука пропустят хоть с целым мешком травки иван-да-марья.
Другой пример, еще более красноречивый. Пока ученые-физиологи многих стран ведут напряженную дискуссию, от тех ли обезьян произошел человек и не могла бы эволюция выбрать себе для экспериментов примата покрупнее и пошерстистее, ученые-теологи тех же стран остервенело спорят, что было бы, если бы человека по образу своему и подобию взялся изваять не старина Саваоф, а, допустим, ибисоголовый египетский Тот или многорукий индийский Шива.
Любопытство теологов, кстати говоря, в значительной мере разделяют и писатели-фантасты. Их персонажи едва ли не с первых дней существования жанра сайенс-фикшн самонадеянно пытались загнать промысел Божий в пробирку и смутить гладь Мирового Зеркала на редкость безответственными опытами с живой плотью. И если Виктор Франкенштейн у Мэри Шелли еще лепил из подручного материала нечто пусть уродливое, но по крайней мере антропоморфное, то уже безумный уэллсовский мясник доктор Моро, вооружившись острым скальпелем, нагло присвоил все функции Творца и без анестезии настругал целую кунсткамеру до того причудливых полуразумных монстров, что, возникни они всей честной компанией перед ликом св. Антония, великий страстотерпец был бы деморализован и немедленно искушен.
По СКАЧАТЬ