Антрепренёр. Анатолий Маляров

Чтение книги онлайн.

      – В один день. Захмелевшие от свободы, разумеется, и от «оковитой» казаки присвоили мне чин на своем ковше, а я не привык отказываться от даяний, ибо всякое даяние – благо. Коллективчик у меня ядовитый, разом забыл мое исконное звание, обзывает по-казацки. – И тут же легонько хлопнул себя по лбу: – Поскольку мы однокашники, не будем церемониться. Берите гитару у Лени-молодца и выходите на улицу, гляньте на село.

      – А если я не пою? – Это Дарий.

      – Не поете ничего, кроме «Запрягай-ка, дядя, лошадь»?

      – Ну, сети шпионажа у вас! С режиссерами спорить – себе дороже…

      Дарий с малой долей презрения к провинциальным подмосткам шагнул под фонари, попробовал струны на звук, ударил песню. Это был задор, бравада, что-то от удалого ямщика или подвыпившего приказчика. Голос у парня, понятно, – для хорошей оперетты.

      Откуда-то появился милицейский свисток, Антон Романович тихо подул в него – на сцену вышло полтора десятка исполнителей и помощница режиссера.

      – На завтра та же первая картина, в костюмах. Попробуем нового героя. Артисты свободны. – И к помощнице: – Катя, проводи молодую пару в комнату для гостей, за наш счет накорми. А я пока распоряжусь временно устроить их в студенческом общежитии..

      Дарий Шалый поднял руку:

      – Антон Романович, а договор… контракт?

      – Ты, лихой казак и однокашник, отдохнешь до завтра, на репетиции присмотришься к нашему ковшу. Может, тебе не подойдет мой пеший да охочекомонный ковш.

      Эмма держалась в тени кулис, не сводила глаз с говорливого человека. Облаченный двойной властью в коллективе, где режиссер – бог, царь и воинский начальник, а директор и худрук в одном лице – тем более, он не носил на плечах груз номенклатурной власти. Свой парень, иначе не скажешь. Управляет людьми не должность, а воля, ясность и простота характера. Стоит в этой житейской сцене так, что лучше никакой дотошный режиссер и не поставит, говорит то, что под силу сказать только драматургу с изобретательным диалогом. В тоне, в манере держаться и слушать – открытость и, вместе с тем, загадка. Интересно, как работается актерам у него в спектаклях?

      Из затянувшихся размышлений молодую женщину вывел новый хлопок ладони по директорскому челу. Мизансцена менялась, к ней вплотную подходил Антон Романович.

      – К Эмме Георгиевне у меня просьба. Вы поешьте в гостевой и – прошу со мной в короткий вояж по весьма выгодному для театра делу. Если, разумеется, не возражаете.

      – А завтра нельзя?

      – До завтра могут уплыть тринадцать тысяч гривен, а то и вдвое больше.

      … За рулем сам директор, он же художественный руководитель. Дама справа – свеженькая и прозрачная Эмма, вся внимание. Играя тренированными мышцами лица, возница рассказывает: