Не только Евтушенко. Владимир Соловьев

Чтение книги онлайн.

      Первой умирает невостребованная, застоявшаяся память.

      Пока память жива и востребована, жив и востребован я.

      Пока помню – живу. Пока живу – помню.

      Жив памятью как надеждой. Память и есть надежда: последняя.

      Помню – следовательно, существую. Декарт был не прав. Memento ergo sum.

      Писательство есть магнит, который притягивает и вытягивает металлическую стружку со свалки памяти.

      Романист в услуге у нонфикшиниста.

      Игры – и заигрывания – с памятью.

      Блуд с Мнемозиной?

      Онанизм? А чем, собственно, с пенисуальной точки зрения, он отличается от секса с реальной партнершей? Или партнером – дело вкуса, не довелось. Мастурбация как триумф воображения над реальностью?

      Ссылка: что я е*у свою память, сказала мне юница-сексолетка, имея в виду мои отношения с Леной.

      Да и ей самой не очень приятна теперь моя пальцескопия, а мне напоминает юность – с чего у нас началось и так долго продолжалось. Желание дотронуться до нее и всю ощупать, включая, а ей подавай – чистый секс. Так и говорит: «Для этого природой создан не палец». – «А раньше?» – «Что раньше?»

      Прочь, незваные гости, Паркинсон и Альцгеймер!

      Память живет отдельно и дольше тела.

      Даже если я мертв, моя память этого не знает.

      Этот роман есть роман мертвеца с еще живой памятью.

      Изменницы капризнее и желаннее – не знаю.

      Что мне остается?

      Превратить ее в последнее на этой земле местожительство?

      Задушить, как Дездемону?

      Потакать ее капризам и е*ать свою память?

      Или это память е*ет меня по-черному, пока я пишу этот роман с нею в главной роли?