Трафарет. Книга стихов. Владимир Александрович Карнаухов

Чтение книги онлайн.

      Глаза неразумные в санитарной зоне.

      Передозировка зла, – чернеет душа,

      Поэтому лечить душевнобольного в неволе

      Надо индивидуально и не спеша.

      Насадили уверенно разгорячённое чучело

      На десятикубовый шпиль шприца,

      Чтобы дядю в основном не мучило

      Рвать злорадством чужие сердца.

      «Клиника» приятней звучит, чем «дурдом»…

      Крепкий медперсонал, невозмутимые доктора —

      Они до минимума изменят твой мозговой объём,

      Не касаясь воспалённого лба.

      Осень отпишет багряным почерком по листве,

      Зима нарисует за окном снежный кокаин.

      Ещё ты будешь скучать по весне

      И вытягивать свежий воздух из форточных дыр.

      Потом перекроет горло непримиримый коллапс,

      Стихнет зло от намеренной терапии, —

      Поздравят с успешной выпиской вас.

      И ты, здоровенький, снова станешь гражданином

      России.

      День потел на телах оголённых

      И синел от морской красоты.

      Трепет солнечный для изумлённых

      Приближал бархат тёплой волны.

      Пляж лишал обязательство долга

      И бесстыдно творил чудеса.

      Даже опыт морского волка

      Отводил от такого глаза.

      Всех размеров фигуры в натуре

      И размах сокрушающих поз…

      Здесь не надо кричать о культуре:

      Неизбежно получишь невроз.

      Огнедышащий луч настигал

      И просушивал до ожога.

      Отдыхающий не возражал

      Против романтично-очаровательного итога.

      – Что ж ты, Родина, хромаешь?

      – Со слезами на глазах

      Я, солдатик, в дом шагаю

      К людям в страшных сапогах.

      – Далеко ль тебе идти?

      – Вечность, бедный часовой, —

      В чёрный лес наискосок,

      Незаметной той тропой.

      – Что же ты без провожатых?

      – Грусть одна – моя сестра.

      Грусть у нас – грузи лопатой.

      – Ты б – с почётного угла…

      – Вот почётный угол мой.

      Здесь – с великого креста —

      Началась, мой часовой,

      Русской скорби вся беда.

      …Поклонилась трижды в пояс,

      Помолилась у крыльца,

      Хромотою беспокоясь,

      В дом Ипатьевский зашла.

      Не ищите повторенья:

      Вид дубравный – лишь краса…

      На засыпанном прощенье

      След остался сапога.

      Любовь не ограничивается временем:

      Надоест, значит, отяготила.

      Случалось такое и с Анной Карениной:

      Одному – чуть больше, другой – не хватило.

      Остаётся только ветер в ушах —

      Уже простуженный и мерзкий,

      Состоящий из измен и греха,

      Но всё ещё возбуждающе дерзкий.

      Но колёса сделали своё дело,

      Любовь в тяжёлых постелях замерла.

      Осталось пыльное бездыханное тело

      И невидимая, но липкая пустота.

      Легко пить двойную порцию счастья,

      Обвораживая её иллюзией,

      Проливать случайно кофе на платье

      Для игривой беспечной прелюдии.

      Голод сердца заполняется кровью,

      Хаос не восстанавливает с правдой ложь,

      Всё красивое будет называться любовью,

      Остальное, – как пьяный дебош.

      Поэтому существуют вокзалы,

      Холодные водоёмы и пруды…

      Перегруженные железом водолазы

      Вытаскивают всё любимое из воды.

      Восковая фигура лета…

      Мы с тобой распределяем дела.

      Вертится голос на ткани света

      В добром здравии и полного ума.

      Верившие СКАЧАТЬ