ВПЗР: Великие писатели Земли Русской. Игорь Свинаренко

Чтение книги онлайн.

      – Ну и еще же многие объявили вас не писателем, а журналистом. Были реплики того рода, что премию надо было дать не вам, а вашему диктофону. Переход из одного цеха в другой, с низшего уровня на более высокий, произошел очень литературно. Известна история о том, что вы ушли из журнала в творческий отпуск, взяли 5000 рублей в долг, купили катушечный магнитофон и принялись брать интервью у женщин, которые воевали. Кто дал вам тогда денег?

      – Василь Быков, Янка Брыль, Алесь Адамович.

      – А почему магнитофон катушечный, уже были кассетные?

      – Так я и купила кассетный. Импортный, кто-то из знакомых привез из Германии – и продал мне.

      – Что за творческий отпуск такой?

      – Это я в журнале «Неман» взяла отпуск, обычный, очередной – на месяц. Я решила тогда попробовать. Попробовала – и стала так работать.

      – Эти ваши тексты из будущей книги «У войны не женское лицо» брали в журнал?

      – Нет, конечно! И потом, когда я сделала книжку, ее два года не печатали. «Ремаркизм не пройдет! – сказал мне цензор. – Ремарка начиталась?» Видно, он подумал, что я занята не тем, что не надо так писать о войне.

      – Ремаркизм – и маркесизм. Маркес, как вы, бросил журналистскую работу и сел писать книгу, денег в семье не было до такой степени, что он заложил фен жены.

      – Ну, со мной такого не было, фен я не закладывала. Тогда я не знала этой истории про Маркеса, а когда услышала ее, то долго смеялась. Кстати, и его тоже долго не печатали!

      – Он говорил, что писал романы для денег, а на эти гонорары занимался журналистикой. Тоже похоже!

      – Я скоро лечу в Колумбию – только потому, что – Маркес. Из-за Маркеса. Как он это перекручивал, какие рембрандтовские мазки у него! Посмотрю, что там за жизнь…

      – «Писать прозу о кошмарах XX века кощунственно. Тут нельзя выдумывать. Правду нужно давать, как она есть. Требуется “сверхлитература”». Кажется, это Адамович сказал? И вот еще New Yorker написал по вашему поводу, «до сих пор Шведская академия не признавала документальную прозу “литературой”, но вечно этот снобизм существовать не может. Считать замечательных авторов “недописателями” лишь за то, что они описывают действительность, по меньшей мере странно». (Понятно, что там главный редактор – журналист Дэвид Ремник, помню, в начале 90-х он был собкором в Москве от какой-то газеты, и мы с ним пересекались тогда. Но тем не менее.)

      – New Yorker! И я себе всегда это говорила.

      – А вот «Я помню чудное мгновенье» – это fiction или non-fiction?

      – Ну ясно, что это перевод чувств на язык слов… Все-таки это fiction.

      – Не описание факта? Не журналистика?

      – Не-е-ет!

      Вот вы можете то-то вырвать из жизни человека. А я же концентрирую рассказ так, что вся жизнь там. Это мой подход. Человек говорит вроде только про войну, но там он весь сидит.

      – А Библия – fiction или non-fiction?

      (Смеется.)

      – Ну СКАЧАТЬ