Учебник писательского успеха. Часть II. Генрих Шлиман, Николай Гоголь, Максим Горький и их уроки. Владимир Владимирович Залесский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ второго уровня. Да, на первом месте: гениальность, писательское мастерство, творческие открытия и достижения. Однако как-то незаметно, можно сказать, с «сожалеющим вздохом» за ними следуют – на втором плане – оценки такого типа: беден, не вполне нормален, отчасти лжив, не всегда деликатен, скуповат, и прочие суждения такого рода, или намеки соответствующего содержания. Начинает проявляться некий архетип юродивого, но не позитивного, уважаемого, святого, а с отрицательным склонением (вроде «подавал надежды, а во что превратился»).

      Такого рода биографические оценки Н. Гоголя требуют значительной коррекции. Многие из этих оценок не могут выдержать внимательного рассмотрения и превращаются в упрощенные ярлыки, не имеющие оснований, подобно тому как звучные негативные эпитеты в адрес Г. Шлимана на тему его обогащения в период Крымской войны не находят документального подтверждения и повисают в воздухе.

      Генрих Шлиман богат, успешен. Эти суждения вряд ли кто-то будет оспаривать. Можно ли говорить о «жизненном успехе», о «богатстве» Н. Гоголя? В житейском, а не литературно-творческом смысле? Полагаю, что можно. Хотя этот успех и это богатство были несколько иного типа, если проводить сопоставление с Генрихом Шлиманом. Наверное, если задумываться о законах успеха, можно повнимательнее присмотреться к примеру успеха Николая Гоголя, к его жизненному пути.

      «А насчет чортика и всяких лезущих в голову посторонних гостей скажу вам: просто плюньте на них! Скажите: мне некогда, у меня есть теперь много забот поважнее, в том числе, положим, и дело Гоголя. А еще лучше скажите: у меня есть другие, высшие обязанности: мне нужно благодарить бога за то, что сохранил меня до сих пор, что я еще живу на свете, что жизнь моя еще нужна для добрых дел. Некогда, некогда, сатана, убирайсь себе в свою преисподнюю! Он, скотина, убежит, поджавши хвост. Прощайте до первой оказии. Бог да хранит вас!» [Гоголь Н. В. Письма. 1848—1852.].

      «Пли! (…)» (М. Горький. «Афоризмы и максимы»). Парадоксальность Максима Горького отмечается во многих биографических работах. Вот, к примеру, типичный для советского времени тиражированный эпитет: «Великий пролетарский писатель». А такой ли «великий»? И «пролетарский» ли? И только ли «писатель»? Максим Горький – весьма неоднозначная фигура. Порой в работах о нем (как, кстати, и в работах о Генрихе Шлимане, о Николае Гоголе) ощущается растерянность. Биограф излагает материал, но не понимает его (материала) внутренней логики, он ощущает растерянность, которая слегка проявляется в написанном тексте.

      М. Горький не раз с удовольствием вспоминал о биографической инициативе некоего нижегородского издателя, который «уговаривал его написать свою лубочную биографию, для которой предвидел громадный сбыт, а для автора – крупный доход. „Жизнь ваша, Алексей Максимович, – чистые денежки“, говорил он» [Ходасевич В. Ф. «Горький» (1936)].

      Понятно, СКАЧАТЬ