Старые фотографии. Елена Крюкова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и рядом с ней, под тощим боком у нее, сопит сын Николая, пятилетний Сашка.

      – Ниночка, я тебе салатика оливье положу?

      Молчит. В сторону глядит.

      – Что молчишь? Ты слышишь меня?

      Нежный, теплый шепот в ухо, горячие губы у самой мочки. От губ пахнет водкой, от чисто выбритого подбородка – чуть-чуть женскими духами: «Красной Москвой».

      – Слышу. Положи. Ложечку.

      В хрустальной вазе – салат оливье. В другой – салат из крабов. В третьей – сырный салат. В четвертой – сельдь под шубой. Посреди стола – овальное, длинное, как корабль, блюдо, в нем мясо по-французски, с жареным луком и сыром. А вот курица, в духовке запекли, раздвинула ножки!

      «Я не курица. И я перед ним ножки не раздвину. Так просто всего захотел».

      Нина заставила себя улыбнуться. Улыбайся, ведь это же праздник!

      Сестра Валя толкнула ее в бок локтем:

      – Ты че, Нин-блин, плакать собралась?

      Нина ударила ее глазами, и Валя отшатнулась и деланно засмеялась.

      – Я просто так спросила. Не дуйся.

      За столом, с рюмкой в руке, встает художник Володя Корбаков. Он хороший художник: пишет крестьян на телегах, бочонки и крынки, и то, как ловят раков в лесной реке, и прекрасные, самоцветные этюды у него. Отличный художник, только Крюков – лучше! Крюков – соперник. И это тоже хорошо. У художника должен быть соперник. Иначе он умрет в ленивой пустоте всеобщих похвал.

      – Товарищи! ― Трудно перекричать пьяную компанию. Все веселы, орут, руками машут, горят глазами, вздрагивают губами в смехе, просьбах и улыбках! Цветные пятна нарядных платьев плывут и вспыхивают перед глазами: запоминай, художник, чтобы потом с весельем, с блеском, с мастерством – изобразить! ― То-ва-ри-щи! Внимание! Товарищи, мы весьма успешно проводили старый, тыща девятьсот пятьдесят второй! И всячески его помянули!

      – Вова, ты не в церкви! ― на весь стол крикнул сумасшедший Марк Вороно. Марк Вороно, пациент Вали, с ее участка; немножечко полоумный, но это ничего, безобидный, не буйный. Курчавые светлые бараньи волосенки. По-дамски изогнутые губы. Валя говорит: придешь к нему на вызов, он с температурой лежит, горло бабушкиной шалью обвязано, на табурете близ изголовья вишневая наливка, ― и тетрадка на подушке: пишет стихи.

      – Господи поми-и-и-илу-у-у-у-уй! ― назло, нарочно забасил Корбаков.

      И Крюков подхватил, тоненько, а ля мальчишки-певчие на клиросе, дробно рассыпал:

      – Господи-помилуй-Господи-помилуй-Господи-помилу-у-уй!

      У Вали брови поползли вверх на красивом лице. Она была еще красивее, чем сестра. Тоньше черты лица. Алее губы. Больше глаза. Киноактриса, да и только. Звезда. Еще немного – и Целиковская.

      – Мужики, вы ненормальные! Дайте Володе тост сказать!

      Гомонили. Смехом взрывались. С трудом СКАЧАТЬ