Обитель милосердия (сборник). Семён Данилюк

Чтение книги онлайн.

      А гул то затихнет, то вновь приблизится. Значит, не по прямой едут, петляют. Начинаю соображать: раз прямой дороги не знают, может, не охрана, а кто залётный. Кинулась огонь в доме тушить – если и впрямь чужие, не заметят да мимо проскочат. Только поздно сообразила. Минут через пятнадцать подъехали. Стучат в ворота. Чему быть, того не миновать, – открыла. Собак так и не спустила – их-то за что понапрасну губить?

      Вижу, газик тусклыми фарами на забор светит. И низенький паренек лет двадцати пяти в кожаных куртке и кепке перед калиткой сапогами на морозе притоптывает. Да еще пустым ведром себя по спине околачивает. И такой вид разухабистый – чистый опер. Шарю глазами по кожанке, ищу, где оружие запрятано.

      – Что, мамаша, – спрашивает, – не подкинешь водички, в радиатор залить? Заблудился на охоте.

      Значит, всё-таки не по мою душу. Пронесло на сей раз. Господи, Боже мой, слава тебе, Всевышний! И не соображаю, что вслух молюсь. В первый раз в жизни. Я ведь и до того, и после того – атеистка прожженная. А тут, видать, уверовала ненадолго. Опомнилась, только когда у него щека задергалась:

      – Ты чего блажишь-то, старая?

      «Блажишь» – это я бы ему спустила. А вот за старуху обиделась. Хотя, в сущности, ею и была, – тётка ткнула в сторону фото. – Отобрала ведро, калитку перед носом на щеколду затворила – он-то хотел следом втиснуться, – налила воды, заново открываю калитку, и – ведро из рук! Позади разбитного паренька стоит медведь и мерно раскачивается. Ну не то чтоб совсем медведь, но ростом и осанкой – один в один. К тому же весь в меху, от волчьей шапки до собачьих унт.

      Должно быть, остолбенела я. Потому что паренек этот, язва, заухмылялся. На ведро пролитое поглядел с сожалением, головой с ехидцей покачал: плоховато-де с нервишками, хозяйка. Потом скосился на медведя и говорит:

      – Пусти-ка ты нас погреться. Подмерзли малёк. Да не бойся, мы не кусаемся.

      Не догадывался он, что кусачих я куда меньше боюсь. Я б, может, и прогнала. Тем более по инструкции любой контакт заключенных с вольными запрещён. Надо б сказать, что зэчка я. Сами пулей развернутся. А что, если, наоборот, решат: раз бесправная, всё дозволено? Да и видно, что намерзлись. Впустила, конечно.

      Входят в дом. Медведь при свете, как шапку стянул, в человека превратился. Только рост остался медвежий – за два метра. Лицо крепкое, каменноскулое. А глаза – махонькие, но до чего живые и теплые. Как в них заглянула, отлегло, – с этой стороны беды не будет. Не понравилось, правда, что повел себя больно по-хозяйски. Прошелся вразвалочку, оглядел небогатую обстановку да хилую утварь, второму кивнул, и тот – тотчас из дома. Я было обеспокоилась – никак что удумал. Но напрасно – опустился на табурет и будто врос. Сидит, молчит да меня в упор разглядывает – из-под платка вылущивает. А унты-то в снегу. И снег, вижу, подтаивать начал. Ну, какая у тебя тетка чистюля, сам знаешь. Сказать ничего не сказала, СКАЧАТЬ