Обитель милосердия (сборник). Семён Данилюк

Чтение книги онлайн.

      – Там другие деньги, – подсказывали Сашке.

      – Э-э! Что деньги? – Сашка презрительно рубил рукой воздух.

      Ему нравилось, что вокруг люди. Редкий случай, когда, забежав в подсобку, я не заставал там двух-трех горбоносых южан, что-то степенно обсуждавших за бутылочкой «Кахетинского». И меж ними, смуглыми, небритыми, огненный Сашка – самый шумный, самый гортанный. Будто шальной ветер занес семя одуванчика на садовую клумбу, и проросло оно незаконным желтым цветом меж черными тюльпанами.

      Иногда, правда, оказывался Сашка в палатке в одиночестве. Тогда он всеми силами старался заманить меня внутрь, набулькивал стакашек портвешка.

      – Не торопишься, нет? Посиди, слушай. Расскажи о России, – заискивающе просил он. – О чем именно?

      – Вообще.

      Его интересовало всё. Климат, люди, как живут, сколько получают… Я рассказывал. Сашка слушал, прицокивая. Глаза его горели детским любопытством и – неизбывной тоской.

      – Россия! – то и дело мечтательно причмокивал он. – Какая жизнь могла быть! Моя жизнь!

      – Господи, Сашка! – взрывался я. – О чем ты? На самом деле вы здесь на порядок лучше живете. На порядок! Ты хоть знаешь, что такое давиться в очередях за говяжьими костями? А что делается в колхозах Нечерноземья, рассказать? Как раз только побывал.

      Я принимался делиться наболевшим. Сашка мрачнел всё больше. Наконец вскипал:

      – Как можешь так говорить? Ты что, турок какой? Это ж Родина. О ней, как о матери, нельзя плохо!

      И мне отчего-то делалось стыдно.

      – У вас, наверное, снег.

      – Какой снег? Окстись. Начало октября! Листопад.

      – Листопад! – мечтательно тянул Сашка.

      – А здесь что, листопада не бывает?

      – Здесь другой. Не русский.

      На глаза его навертывались крупные слезы.

      – Да в чем проблема, Сашка?! – не выдерживал я. – Съезди наконец в Россию. Сам всё своими глазами посмотри.

      – Съезжу, да, – Сашка сразу стихал. – Вот соберусь как-нибудь и съезжу.

      – Долго собираться, никогда не выехать! Нечего волынку тянуть. Вместе и поехали. У меня еще неделя отпуска останется. Москву покажу, Волгу.

      Я уже представлял, как буду хвастать колоритным Сашкой перед приятелями.

      – Или – слабо?

      – Да. Надо, надо, – Сашка тушевался. – Но – стыдно, слушай. Как поеду?

      – Что стыдно?! Кого? – загорячился я.

      Но, поостыв, понял. Сашка обречен был оставаться чужим среди своих и своим среди чужих. Среди приютивших и вырастивших его армян выделялся экзотической внешностью. В России вызывал бы хохот жутким, несовместимым с бульбой акцентом. И эта ситуация мучила болезненно стеснительного Сашку.

      – Чего не женился до сих пор? – переводил я разговор.

      – О! СКАЧАТЬ