Плата за одиночество. Бронислава Вонсович

Чтение книги онлайн.

      – От твоей матери, – терпеливо повторила сестра-смотрительница. – Когда тебя нашли перед нашими дверями, при тебе было письмо монахиням, в которое вложили еще один конверт с просьбой передать, когда ты вырастешь и должна будешь покинуть наше богоугодное заведение.

      Она протянула мне запечатанный конверт. Я повертела его в руках. Мое имя было написано четким, немного угловатым почерком с небольшим наклоном влево. Писала ли обычно моя мать так или стремилась, чтобы по такому явному признаку ее опознать было нельзя? Бумага немного пожелтела или изначально была не очень хорошего качества, на сургуче виднелся нечеткий, смазанный оттиск, и мне показалось, что содержимое уже кто-то изучил до меня.

      – И что там?

      – Это же твое письмо, ты же не думаешь, что мы его вскрывали?

      Теперь улыбка сестры-смотрительницы казалась мне фальшивой и приторной, как кусок сахара, который приходится торопливо прожевывать и глотать, чтобы никто не заметил, что ты взяла его без спросу. Я опять повертела конверт, рассматривая со всех сторон. Не то чтобы он был мне столь интересен, но я просто не представляла, как же его открыть – ведь раньше письма мне не приходили. Монахиня все с той же благостной улыбкой протянула мне нож для бумаг. Я поддела сургучный оттиск и открыла конверт. В нем была записка, короткая и написанная столь же примечательным почерком: «Счет в Гномьем Банке № М4000639, доступен по кодовому слову «Штефани». Надеюсь, тебе хватит – в приюте должны приучить к экономии». И все? Я повертела в руках теперь уже листок с письмом, но ничего больше не обнаружила. Возможно, конечно, что остальное было написано проявляющимися чернилами – про то, как она страдала, что вынуждена была расстаться со мной, как она меня любит и как непременно будет мне помогать всю оставшуюся жизнь в искупление того, что бросила меня, и тому подобная ерунда, которую пишут женщины, пытающиеся оправдаться перед брошенным ребенком. Возможно, но что-то я сильно в этом сомневаюсь. Для меня написанное в письме прозвучало, как плачу за все неудобства, и больше ты меня не интересуешь. И настолько мне это показалось обидным, что я даже решила гордо от этих денег отказаться в пользу приюта, но встретила жадно-выжидающий взгляд монахини и передумала. Не знаю, сколько там, но мне они лишними не будут. У других сирот и этого не было, а мне от непутевой мамаши досталась не только жизнь, но и какие-то сбережения. Возможно, не только деньги…

      – А имя мое тоже было в сопроводительной записке? – спросила я у сестры-смотрительницы.

      – Имя и дата рождения, – любезно подтвердила она мои мысли. – Фамилию тебе дали в приюте.

      – За все это время хоть раз кто-нибудь интересовался мной?

      – Никаких запросов не поступало.

      Как я и думала, заплатила – и забыла. Не скрою, я иной раз размышляла, какова она, моя мать, почему она меня бросила и что бы я сделала на ее месте. Мне казалось, что от своего ребенка я бы никогда не отказалась…

      – Не СКАЧАТЬ