Бродский. Двойник с чужим лицом. Владимир Соловьев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ – душа смертна, но бессмертно оставшееся без души тело; во всяком случае, куда долговечнее, чем душа. Это основной его спор с Богом – под сомнение поставлена связь между душой и телом, неизменность, неотменность и вечность этой связи. В «Исааке и Аврааме» поразительны метаморфозы живого в мертвое, а мертвого в ничто: живые ветви – мертвые ветки – огонь – пепел – пыль. «Тогда они, должно быть, впрямь умрут, исчезнув, сгинув, канув, уничтожась» – это не синонимы, но градации исчезновения, ступеньки, по которым спускаются в Аид. У ИБ – ввиду смертности души – Лиров комплекс: мнимость обладания. Об этом у него несколько поразительных стихотворений, где ускользаемость жизни приводит к странному оборотничеству. Вроде бы все на своем месте: в открытом море резвится дельфин, ручей, а рядом сатир, канал, а в нем трирема с гребцами. Так в чем же дело?

      Ржа, окись, патина…

      Я приведу эти три отрывка, чтобы показать, как болезненно ИБ ощущает пропажу, как бьет тревогу в связи со смертью души, ибо тогда становится бессмысленной прежняя работа поэта и невозможной сегодняшняя – значение ИБ не только в том, что он ощущает себя последним поэтом на земле, но в том еще, что он выполняет все обязанности, возложенные Богом на последнего и единственного на земле поэта, в том числе погребальные и некрологические.

      Фонтан, изображающий дельфина в открытом море, совершенно сух. Вполне понятно: каменная рыба способна обойтись и без воды, как та – без рыбы, сделанной из камня.

* * *

      Сатир, покинув бронзовый ручей,

      сжимает канделябр на шесть свечей,

      как вещь, принадлежащую ему.

      Но, как сурово утверждает опись,

      он сам принадлежит ему. Увы,

      все виды обладанья таковы.

      Сатир – не исключенье. Посему

      в его мошонке зеленеет окись.

* * *

      Империя похожа на трирему

      в канале, для триремы слишком узком.

      Гребцы колотят веслами по суше,

      и камни сильно обдирают борт.

      Мир заменителей и суррогатов, потеснивший действительность и в конце концов подменивший ее собой.

      Оскудение живой жизни и расцвет мнимой.

      Поэт государственного масштаба, имперского мышления и политической дидактики, ИБ оказался во времени, когда ни о каком альянсе между Державиным и Фелицей не могло быть и речи.

      Литературное отщепенство – это единственное, что ему оставалось. Его голос был, однако, усилен акустикой пустого зала. Так начинается мировая слава, минуя отечественную.

      Постскриптум к «Трем евреям». Иосиф Бродский Лене Клепиковой и Вове Соловьеву

      I.

      Позвольте, Клепикова Лена,

      пред Вами преклонить колена.

      Позвольте преклонить их снова

      пред Вами, Соловьев и Вова.

      Моя хмельная голова

      вам хочет ртом сказать слова.

      II.

      Февраль СКАЧАТЬ