Забытый плен, или Роман с тенью. Татьяна Лунина

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Гуревич, перекатывая во рту вишню от торта. Сорокадвухлетний банкир обожал сладкое, видно, не досластился в детстве.

      – И ты не помнишь, Андрюша? – удивился нефтяник. – Я ж тебе, дорогой, эту наводку давал, забыл?

      – Когда?

      – Когда рак на горе свистал, – вмешался сластена, с сожалением глядя на остатки пышного крема, размазанные по пустой тарелке.

      – Шутковать будешь, когда тебя ЦБ прищучит, – добродушно огрызнулся Ветрянов. – Память у вас, соколы мои, ни к черту! Ладно Лева, ему петушок на палочке покажи, он и мать родную забудет, но ты-то, Ильич, уж, кажется, должен бы помнить.

      – Эх, – с сожалением вздохнул сладкоежка, – и почему чем слаще, тем меньше? – потом досадливо поморщился и заявил: – Да помню я все прекрасно! Два года назад, а точнее, в ноябре две тысячи третьего ты, дорогой, выбросил на воздух пятьсот тысяч американских денежных знаков. Банковские реквизиты, куда денежки полетели, дал твой приятель, который таким же путем что-то там покупал и остался доволен. Мне ли не помнить, когда все проходило через мой банк! Не знаю, Ростислав Игоревич, что прикупил ваш драгоценный дружок, но твоя покупка явно не материальна, ибо не видно ее воплощения. – Он посмотрел на часы и поднялся со стула. – Мне пора, как говорят англичане, east or west, home is best.

      – Толковый мужик, – проводил банкира взглядом Ветрянов, – но уж очень на сладкое падок, точно ребенок, ей-богу!

      – Говорят, от сладкого человек добреет.

      – Ну да, ну да, – пробормотал машинально Ростислав Игоревич, взял свой бокал, прищурился, рассматривая янтарный напиток. – А я, Андрюша, ничуть не жалею, что пятьсот кусков тогда выложил, ей-богу! Перевернула она меня всего, чертовка рыжая.

      – Кто?

      – Да девочка эта, из-за которой я скинул лет двадцать и снова почувствовал себя мужиком.

      – Влюбился?

      Ветрянов задумался, покручивая в руках бокал с коньяком.

      – Не то чтобы влюбился, – сделал последний глоток, посмаковал послевкусие, вернул столу пустой пузатый бокал, вытащил сигару, поводил перед носом, вставил в крепкие зубы, чиркнул спичкой и с наслаждением задымил. – Не влюбился я, Андрюша, а жизнь полюбил. Не посчитай меня сентиментальным идиотом, но эта малышка пробуравила мою душу, как лунку во льду. А после удочку закинула и подсекла рыбца.

      – Если речь о тебе, лучше сказать – осетра.

      – Я же эмоции покупал, – не заметил шутку Ветрянов. – Блажь у меня, Андрюха, появилась: опять ощутить себя наивным да молодым. Перед кем-то гоголем походить, кому-то поверить, ночами мечтать, а по утрам вскакивать как огурец и радоваться каждому новому дню, восхищаться какой-нибудь ерундой, строить иллюзии, ревновать; короче, зуд жизнелюбия задолбал, понимаешь? До одури захотелось снова побывать в плену щенячьих восторгов.

      Чешусь, как блохастая старая псина, и мечтаю стать молодым кобелем, перед которым течные сучки СКАЧАТЬ