Зимний ветер. Валентин Петрович Катаев

Чтение книги онлайн.

      Это не помешало ей принести Пете зеленую баклажанную икру, или, как она называлась в Одессе, икру из синеньких, собственного приготовления, в глубокой тарелке, завязанной в салфетку.

      – Вы фея революции, – сказал подпоручик Хвощ, произнеся слово "фея" как "хвэя". – Вы хвзя революции, вы пронзили мое сердце.

      На что Раечка ответила своим сильным, красивым низким контральто, весело блестя бедовыми глазами:

      – Вообще я имею успех у товарищей украинцев.

      – Она намекает на своего мужа. У нее муж – украинец, мой товарищ прапорщик Колесничук, – сказал Петя, и сердце Хвоща дало сильную трещину.

      – А по-моему, вы не фея революции, а, скорее, так сказать, нечто вроде амазонки душки Керенского, – со своим особым кавалерийским шиком проблеял корнет Гурский и, сделав сладострастные глаза, прибавил с небрежной грацией: – У вас, моя кошечка, божественная фигурка, античные ножки – одним словом, как говорится в высшем обществе: "Она вошла в будуар упругой походкой, подрагивая правым галифе".

      И затем он пропел не без приятности из Игоря Северянина:

      Так процветает Амазония, Сплошь состоящая из дам.

      – Вы пошляк, – с обольстительно-жаркой улыбкой сказала Раечка, и на щеках ее появились маки. – Ненавижу казарменные комплименты.

      – От ненависти до любви один шаг, – меланхолически отпарировал корнет.

      – Хвощ, вызовите его на дуэль.

      – Запрещено.

      – Но раз я так хочу.

      – Слушаюсь, мое серденько. Когда прикажете?

      Между тем корнет Гурский почти с бальной ловкостью прыгал и поворачивался во все стороны на своих новеньких костылях, вытянув вперед забинтованную ногу, в то время как другая его нога, здоровая, была обута в щегольской хромовый сапог с серебряной шпорой на высоком каблучке, а из-под немного распахнувшегося халата выглядывали алые, сверхмодные гусарские чикчиры со стеганым атласным корсетом.

      Петя всей душой презирал миндалевидные глаза корнета Гурского, его крошечные, очень коротко подстриженные усики и злой рот с яркокрасными губками, что не мешало ему страшно завидовать этому офицеру, который почему-то безумно нравился почти всем Петиным барышням.

      Его веселая наглость не только обезоруживала. Она просто оглушала. И Петины барышни в присутствии корнета неестественно вспыхивали, глупо хохотали и замирали перед корнетом Гурским, как маленькие колибри перед удавом.

      Даже Мотя, входившая в палату со стеклянной уткой или шваброй, как кошечка, ежилась под его взглядом, а корнет делал глазки и страстно мурлыкал вполголоса:

      Пупсик, мой милый пупсик, Ду бист майн аугенштерн, Тебя люблю, тебя хочу…

      – Штоб вы сказились! – краснея, бормотала Мотя, убегая из палаты.

      Одним словом, корнет Гурский имел у всех женщин громадный успех, чего СКАЧАТЬ