Повести о взрослении. Антон Владимирович Лемесев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ одежды. В углу зала читала журнал экскурсоводша. Она объяснила, что перед нами находятся образцы средневекового подвенечного одеяния. По щекам соседки пробежал румянец. Она поджала губы и отошла к стеллажу с монетами и драгоценностями. Каждую вещичку она называла «прекрасной». Это прекрасно, то прекрасно. Все прекрасно.

      В свете электрических ламп блистали и переливались реликвии старины.

      Огромные доспехи рыцаря привлекли мое внимание. Миша бы час перед ними простоял: блестящие, с узорами и пером на шлеме.

      Эпоха ренессанса запомнилась мне не так отчетливо. Я все смотрел на свою соседку и не мог отвлечься ни на что другое. А вокруг было очень много вещей. Между собой общались посетители музея. Среди прочих были молодые парочки: восхищающиеся всем подряд девушки, и восхищающиеся ими парни.

      Моя соседка разглядывала натюрморты от которых во рту накапливается слюна, пасторальные пейзажи и портреты гордых незнакомок. А у меня по коже мурашки бежали при виде скульптур. Там были идеально сложенные статуи греков, изящные нимфы, стройные колонны – сам идеал формы. Скульптуры можно было обойти со всех сторон и хорошенько разглядеть каждую их частичку. Совсем как при прогулке по нашему району. И мне даже показалось, что некоторые статуи похожи на моих друзей или родителей. Каждый изгиб скульптуры был завершен и казался идеально отточенным. Однако, подойдя ближе, я заметил многочисленные трещины, которыми были покрыты древние скульптуры.

      Этаж эпохи Просвещения в основном состоял из образцов старинных книг. Огромных, неподъемных. Подумать только, ведь некоторые авторы писали их годами.

      Я рассказал соседке про свое увлечение литературой. Она, кажется, удивилась. Спросила, про что я пишу. Попросила поделиться с ней творчеством. На ее вопрос, считаю ли я литературу делом всей моей жизни, я ответил отрицательно. Я могу писать только о выдуманных вещах, а мне все же хочется писать о реальности. Еще я не могу заставить себя писать постоянно и помногу, как философы Просвещения или Стивен Кинг.

      Я сказал, что мне проще ставить себе цели, чем иметь в голове неисполнимую мечту. Я хочу иметь более значимую цель в жизни. Она спросила, а что же может быть для меня более значимо, чем литература. И я ответил, что если есть здание больше музея, то и для меня есть цель важнее литературы. Ведь все можно сравнить и сопоставить.

      К тому же писать не так уж и сложно. Соседка сначала не согласилась. Я спросил ее, много ли она думает. Она ответила: «Да». Тогда я сказал, что для нее не составит труда что-нибудь написать. Нужно просто превратить мысли в слова на бумаге. Но оказалось, что соседке проще приобретать соответствующие ее мыслям вещи.

      – Иногда бывает, смотрю на вещь и понимаю: вот это то, что нужно. Это такое чувство, будто бы мысль моментально материализовалась, – сказала она.

      В зале современного искусства мы долго пытались понять, на что же смотрим: на шутки, или на что-то СКАЧАТЬ