И всё, что будет после…. Наталия Новаш

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ себе огородище такой длины, что крыша высокого дома виднелась вон как далеко из-за старых кленов!»

      Если б был Жора местным жителем или хотя бы поинтересовался у сторожилов, то узнал бы, что огород этот весьма хитро себе отмерил еще «за польским часом» смекалистый мужик Фома по прозвищу «скупой» и растил там, как сам любил говорить, «и бульбу, и дроуцы», ибо «кожнае лета бурэла» за огородом самая большая сосна, о чем, беспомощно разводя руками, докладывал он пану… Что ни год к осени краснело своей сухой хвоей самое высокое дерево в два обхвата, и дров скупому Фоме хватало до весны. Как ни старался ясновельможный пан Червинский выяснить истинные причины столь регулярного усыхания сосен в огороде Фомы, как ни подсылал своего лесника – ни насечек на основании ствола, ни подруба корней, ни еще какой-нибудь порчи при всем желании обнаружить не удавалось. Даже почву брал на анализ выписанный лесничим из Варшавы консультант… Засыхало дерево словно по желанию самого Фомы… И никому-то не приходило в голову заняться подсчетом сосен на его участке. Сколько ни рубил он по исполинской сосне в год, количество самых больших деревьев оставалось одним и тем же. И сколько ни ломал голову над этой загадкой Фома, махнул, наконец, рукой, решив, что без дьявола не обошлось: не зря говорят, отец его знался с чёртом… и каждую осень, как прежде батька, собирал Фома на своём огороде урожай картошки и урожай дров. Прозвище «скупой» тоже перешло к нему от отца, как и само имя Фома, да и похож стал на того к старости, как две капли воды. Так говорили здешние старухи и поскорее крестились, вспоминая Фому-отца. Все считали, что был колдун. Но прославился старший Фома не этим. Мало ли ведьмаков по здешним лесам? И даже не скупостью своей чрезмерной был он знаменит, такой скупостью, что вся хата, и хлев, и специально выстроенное высокое гумно были завалены бог весть откуда бравшимся старым хламом: какими-то подержанными вещами, тулупами и кусками овчин, изъеденными молью треухами, старыми сапогами, почему-то всегда без пары. А пол был заставлен лавками, сундуками и разными этажерочками, деревянными колёсами от телег да полозьями для саней. Всё это барахло извлекалось с чердаков и подвалов и «у неделю» вывозилось на базар, где продавалось, с чего, говорят, и имел Фома кое-что за душой… И бог весть, откуда все бралось?! «Бог дал!» – отвечал Фома встречным мужикам, возвращаясь из леса с кошиком боровиков где-нибудь в середине мая, когда и грибов-то в глаза ещё не видали, и держа по обыкновению под мышкой какой-нибудь старый сапог или новенькую шапку-ушанку чёрного барашка. «Бог дал, бог дал…» – смиренно кивал Фома удивленным односельчанам, как-нибудь июльским вечером возвращаясь с паствы: замахиваясь на коров своей пугой и привычно неся до хаты какой-нибудь ладненький, найденный где-то барашковый кожушок. И вскоре никто уже не удивлялся, что бог дал Фоме талант находить. Идет он, бывало, с кем-нибудь по дороге, не на свата смотрит или там соседа, и не ворон в небе считает, а под ноги себе глядит. И находит, чёрт его дери! То трешницу, а то грошик или золотой. Бредет СКАЧАТЬ