На флоте бабочек не ловят. Морские рассказы. Андрей Степанович Абинский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Саша. – В «Горе от уме».

      – А Катерина твоя, наверное, из «Грозы»?

      – Один хрен! Значит, это была Лида.

      – Может быть, Лиза?

      – Ну, Лиза, какая разница? Я этих баб всегда путаю…

      Саня, в свои двадцать четыре года, был заочником «бурсы», средней мореходки. В перспективе он видел себя капитаном.

      – Мне некогда раскачиваться, – говорил Злобин и морщил низкий лоб, – возраст подпирает. Знакомый кэп, Солоухин, возьмет меня третьим помохой. Потом, в три свиста закончу «вышку». А там – два шага до капитана. Пойдёшь ко мне в боцмана?

      – Если не передумаешь, – сказал я пророческие слова. – Солоухин, он кто, твой родственник?

      – Да нет, пили вместе…

      «Здорово тогда надрался Солоухин», – подумал я.

      Сверху, перегнувшись через фальшборт, на нас смотрел боцман Варенников:

      – Эй, на барже! – вдруг закричал он. – Валик держи!

      Но было поздно. Плотик качнуло и бамбуковый шест скользнул вниз, увлекая за собой малярное ведро. Саня попытался ухватить инструмент на лету, да не успел. Его ладонь прочертила изящный финт на свежей краске и Злобин тяжёлой глыбой обрушился в воду. Среди алмазных брызг мелькнули подошвы его новых ботинок. Волны сомкнулись и море охотно приняло свою жертву.

      Боцман оказался на плоту раньше, чем Сашкина лысина вновь засветилась над водой. С большим трудом мы вытянули отяжелевшего матроса на дощатый настил плота. Мокрый Злобин шумно отплёвывался и размазывал чёрную жижу по щекам и лысине. Левый ботинок он потерял.

      – Патрис ты наш Лумумба*, – задыхаясь от смеха, пропел дракон*. – Иди в яму*, солярой отмой ее… лысину.

      Кошкой я зацепил бамбучину с малярным валиком. Бадья с краской была утеряна навсегда.

      С этого дня Злобина стали дразнить Лумумбой. Но не долго. Судьба готовила ему новое, более суровое испытание.

      С Лумумбой мы проживали в двухместной каюте матросов. Входя в каюту, Злобин обычно кричал: «Андрюха, ты живой?» Это меня бесило.

      Вечерами Шурик корпел над контрольными работами и писал сочинения. Науки постигались с трудом, тем местом, на котором сидишь. Усидчивостью называется.

      – Накатаешь с книжки, вроде, всё ясно, всё правильно. Перечитаешь, возникают сомнения и новые мысли, – рассуждал Злобин голосом Алексея Пешкова.

      – Везет тебе, Шурик. У тебя еще и мысли бывают, – посмеивался я, листая его опусы, – цитирую: «Муж бьет, свекровь грызет и еще Крымская война! Душа Катерины не выдержала и, севши в лодку, уплыла вниз по Волге». У классика это звучит не так безнадежно.

      Однако смутить Злобина было не легче, чем швартовый кнехт:

      – Много ты понимаешь! Нам говорили – сочинение должно быть изложено просто, ясно и своими выражениями.

      – Тебе это удалось. На все сто!

      – Не выпендривайся, тебе и так не смочь!

      Однажды, заглянув ему СКАЧАТЬ