Воспоминания об Александре Солженицыне и Варламе Шаламове. Сергей Яковлевич Гродзенский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ от волнения голосом, да так, словно параграф из учебника, меня начал разбирать предательский смех. Я начал острить, шаржировать экзаменуемого, и тут Исаич, хлопнув книгой по столу, сказал: «Все! Хватит. Член комиссии может быть свободен. Спасибо ему за помощь».

      Смех слетел мгновенно, и покидал я фотолабораторию в настроении прескверном: теперь-то Исаич обидится на меня смертельно. Но на другой день, встретив меня в коридоре, он как ни в чем не бывало, задал какие-то вопросы, а потом совсем не сердито попенял: «Что ты вчера скоморошничал. Ребята серьезно готовились. Зачем было устраивать балаган?» Я начал было извиняться, но Исаич прервал: «Ладно уж. Объяснились, и будет». Инцидент был исчерпан.

      Он бывал строг, мог быть резок, но не помню, чтобы он был злопамятлив. Например, за целый ряд проступков исключил одного паренька (из «молодых») из кружка, а спустя некоторое время, когда Саша посерьезнел, вновь принял его, и тот, как я слышал позднее, стал чуть ли не главным его помощником.

      Не имея особого интереса к фотографии, я любил общаться с учителем физики и поэтому с удовольствием занимался в кружке. Во время каникул после девятого класса нужно было месяц посвятить общественно-полезному труду. В один из последних дней учебного года Александр Исаевич предложил мне поработать месяц в фотолаборатории – под его руководством оформить стенды для школы. Я согласился с удовольствием, ни дня не прогулял. И существенная часть этих воспоминаний смогла появиться благодаря тем беседам, что вели мы с Исаичем в небольшой комнате-фотолаборатории в июне 1960 года.

      Из того времени мне запомнился короткий диалог между нами о литературе. Я был в восторге от только что прочитанного романа И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев». Он в ответ пожал плечами:

      – Не понимаю, как можно вдвоем работать над литературным произведением. Не представляю, как я стал бы писать с соавтором.

      Я еще подумал про себя: «О каком это соавторстве говорит физик? Ведь не для написания методички к лабораторной работе нужен помощник» – и спросил:

      – Вы что-нибудь пишете?

      – Я сейчас работаю над одной вещью.

      Лицо Александра Исаевича приняло страдальчески-озабоченное выражение, но тотчас просветлело, и он круто сменил тему разговора.

      «Наверно, пишет пособие по физике», – решил я, поскольку он поругивал школьный учебник Пёрышкина²⁶. Больше о его литературных занятиях мы не заговаривали.

      То, что мой школьный учитель – писатель, я узнал только после публикации «Одного дня Ивана Денисовича». А много лет спустя выяснилось, что написана повесть в то время, когда я проходил практику в фотолаборатории. Вот, оказывается, над чем он тогда работал!

      Как-то в порыве возмущения очередным административно-бюрократическим шагом местных властей, я воскликнул в присутствии Солженицына: «Ну как так можно! Неужели они не понимают?!» Исаич среагировал спокойно: «Понимают. Это ты, брат, еще не понимаешь». Я вспомнил это, когда читая его повесть, дошел до сцены возмущения кавторанга СКАЧАТЬ